КАК МАРИЕЦ ПОПАЛ В СТАНОВЫЕ

Подошла пасха. У марийца не оказалось даже дров на печку. Жена марийца утром встала и будит мужа: «Эй муженек! Опара для блинов поднялась, а у тебя даже дров нет еще для затопки печи».

Встал муж, взял большой топор и отправился в лес за дровами. Стояла громадная липа с дуплом; подойдя к этой липе, начал он рубить ее: «кроп-кроп». Изнутри липы раздался человеческий голос: «Мари, не руби!» — «С тобой говорить мне сейчас недосуг, — отвечает мариец, — у меня может скиснуть опара для блинов». — «Не руби! Иди домой — дома у тебя готовые дрова лежат».

Мариец отступился, взял топор и пошел домой. Доходит до дома, видит — у самого дома лежат дрова, примерно, на две-три печки. Затопила жена печку и накормила его блинами. Прожили денька три, опять дрова кончились. Берет мариец большую палку и идет к липе. Подойдя, постукал: «лат-лат». — «Что нужно, мари?» — «Что нужно! Мие опять дрова нужны! нужны дрова целыми саженями», — просит мариец. «Пойди домой — будут дрова саженями», — отвечает голос из липы. Приходит домой: вокруг избы стоят дрова целыми кладами.

Жил-жил мариец, ночь спал, другую ночь проспал, потом говорят с женой: «Куда годится такая жизнь! Ни хлеба нет, ни скотины нет, ни строения нет! — Пойди к липе!» И пошел к большой липе. Стукнул по липе большой палкой. Опять закричал голос из липы: «Что нужно, мари?» — «Видишь ли, — говорит он, — что нужно! Хлеба нет, скотины нет, хозяйства своего нет. Пусть будет у меня строение кругом, полные хлева скотины и чтобы были у меня кладухи хлеба вокруг гумна!» — «Пойди домой мари, — отвечает голос, — ложись сегодня спать, а завтра все будет!»

Пришел мариец домой, настал вечер, лег он спать. Утром просыпается — кругом большие хозяйственные постройки, кладух понаставлено полно у гумна, в избе целыми сундуками стоят деньги, скотина шумит — полные хлева. Стал он богатым человеком.

Жил-жил мариец, обленился: захотелось ему стать начальником. Взяв большую палку, пошел к большой лине. «Лат-лат-лат» постукал по липе. Слышен из нее голос: «Что тебе нужно, мари?» Мариец отвечает: «Очень хочется стать начальником! Нечего все жить так!» — «Ну, а каким же начальником желаешь стать?» — «Я, — отвечает он, — хочу быть очень старостой!» — «Пойди домой, ложись спать, а завтра соберут собрание и тебя выберут старостой», — отвечает голос из дупла.

Приходит мариец домой, настал вечер, лег он спать. Утром просыпается — наряжают собрание. «Идем, дяденька, на собрание!» Приходит мариец на собрание, уступают богатому место за столом. Раньше богатый всегда садился за стол. Выбрали старостой этого богатого дядю. Богатый мариец живет старостой.

Жил-жил, надоело. Опять пошел к большой липе. «Лат-лат-лат» — стукнул по липе. Слышен из липы голос: «Что нужно, мари?» — «Что нужно! — отвечает он. — Надоело ходить пешком, хочу быть старшиной!» — «Иди домой, ложись спать, а завтра — соберут собрание и выберут тебя старшиной». Идет мариец домой, подходит вечер, ложится он спать. Утром лежал он еще на постели, как уже стукнули в окно. «Дяденька, вставай! Идем на собрание правления!» Встает, завтракает и идет в волостное правление. Приходит в правление — богатому дяденьке дают дорогу. Садится он за стол. Собрание началось, старшиной выбирают этого марийца. Теперь мариец пешком не ходит: ездит по волости на лошадях с колокольчиками.

Жил-жил, прослужил три года. Опять мариец хочет стать еще большим барином — становым приставом. Запрягает лошадь и едет к большой липе. Подъезжает к липе и стукает по ней; «лат-лат-лат». Слышен оттуда голос: «Что тебе нужно, мари?» — «Хочу быть становым, хочу ездить в пуховой перине!» — «Поезжай домой, ложись спать, к завтраму все будет!» — отвечает голос из липы. Приходит домой, наступает вечер, старшина ложится спать. Утром проснулся дядя: лежит он, прохлаждается на большой железной кровати в большой пуховой перине, под большим одеялом. Дяденька сильно обрадовался. «Теперь уж я большой барин!» — вообразил себе.

Выходит на волю из большой медвежьей берлоги среди большого дремучего леса. Посмотрел на себя: выросла на нем длинная серая шерсть. Стал медведем. Выл-выл, и до сегодняшнего дня ходит по лесу, воет. «Медведь — барской породы, произошел от станового», — так говорили в старину марийцы.