Урал-батыр

 

Башкирский народный эпос

в прозаическом переложении

Айдара Хусаинова([email protected])

 

 

 

Как жили во времена древнее древнего

 

Тьма, глубокая тьма повсюду. Не видно ни звездочки, ни огонька, лишь только ночь вокруг без конца и без начала, без верха и низа, без четырех сторон света.

Но что это? Словно посветлело вокруг, и мгла начала стремительно таять, распадаясь на неравные части. Это рассвет прочертил узкую полоску на горизонте, это встает солнце!

Поднимается светило, сверкает все сильнее и сильнее, захватывает все большее и большее пространство, гонит прочь остатки утреннего тумана, и вот уже открылось огромное чистое небо, и вот уже плещется бескрайнее море.

Играют волны, бегут они наперегонки бесконечной морской равниной и разбиваются о скалы большого острова.

Покрыт тот остров густыми лесами, а в тех лесах нет-нет да мелькнет широкая солнечная поляна.

Вот на одной из них появился один из обитателей этих мест, Янбирде-Тот, Кто Вдохнул Душу. Немного поотстав, за ним идет его жена Янбике - Душа Жизни. Они живут так давно, что сами не помнят, когда появились на свет. Не помнят они, кто их отец, кто мать, где осталась родная земля. Давным-давно пришли они сюда и поселились здесь.

Янбирде и Янбике - хозяева этих мест. Нет у них дома, не ведут они никакого хозяйства. Притомятся, захочется им поспать - высокая трава стелится как мягкое ложе, высокие липы склоняют свои ветви, чтобы укрыть их от дождя, густой боярышник и шиповник смыкаются вокруг них, чтобы защитить от ветра. Не знают Янбирде и Янбике болезней, не пристает к ним недуг, а любая ранка тут же заживает, словно ее и не было.

Янбике и Янбирде живут охотой. Ни лука у них, ни стрел, голыми руками ловят в лесу зверей. Выезжают они на могучих свирепых львах, щука помогает им ловить рыбу в реках, помогает им пиявка, высасывает кровь травоядных животных, а верный сокол прямо на лету бьет для них птиц.

Вот и теперь возвращаются они с охоты. Сзади тащится лев, на которого взвалили добычу - высокого оленя, в небе над ними кружится сокол, высматривает, что творится в округе.

Впереди показалась опушка леса, и вдруг навстречу выбегают два мальчугана. Радостно приветствуют они охотников, весело встречают их возвращение. Это дети Янбирде и Янбике. Того, что пониже, зовут Урал, он - младший сын. Того, что повыше, зовут Шульген, он - старший сын. Так начинается рассказ об Урал-батыре.

 

 

 

Как Янбирде наставлял сыновей

 

Много-много лет жили в этих местах Янбике и Янбирде, жили, не зная, что такое смерть. Сколько помнили себя, был у них обычай - ели они голову самцов хищных зверей, добытых на охоте, а если попадалась самка- то сердце. Пили они кровь травоядных животных, которую высасывала для них пиявка, эта кровь придавала Янбирде и Янбике сил и бодрости.

И вдруг, один за другим, у них появились дети, два сына - Шульген и Урал. Они росли очень быстро. Когда Шульгену исполнилось двенадцать лет, он решил оседлать льва и отправиться на охоту. Урал, которому в ту пору было десять лет, захотел поохотиться с соколом.

Но Янбирде не дал им своего благословения. Он сказал так:

- Дети мои! Вы дороги мне, словно очи, которыми я смотрю на белый свет. Но разрешить вам охотиться не могу - у вас еще не выпали молочные зубы, вы еще не окрепли телом и душой, не пришло пока ваше время.

Не торопите своего детства и слушайте меня. А я вам говорю - что-бы привыкнуть к верховой езде, садитесь на оленя. Чтобы научиться охотиться с соколом, пускайте его на стайку скворцов. Есть захочется - ешьте, пить захочется - пейте, но только воду из родника. Пить то, что мы с матерью пьем, вам запрещено.

Кивнули мальчики, усмирили юный пыл, принялись за новые игры.

 

 

Как Шульген нарушил запрет отца

 

Однажды Янбирде и Янбике ушли на охоту и долго не возвращались. Мальчики играли на полянке, а когда проголодались, Шульген вдруг сказал младшему брату:

- Давай попробуем то, что пьют наши родители. Я подсмотрел, где они прячут кровь.

- Нельзя, - отвечал ему Урал. - Отец не разрешает, ведь ты же знаешь об этом.

Тогда Шульген стал уговаривать брата:

- Да ты не бойся, он ничего не узнает, мы же только попробуем кровь на вкус. Питье-то сладкое, наверно. Если бы это было не так, отец и мать не ходили бы на охоту, не губили зверей, позабыв о сне и отдыхе.

- Пока не стану егетом, пока не узнаю людских обычаев, пока не постранствую по земле и не уверюсь в том, что Смерти на свете нет - пробовать кровь не буду, - твердо стоял на своем Урал.

- Да ты просто трус,- разозлился тогда Шульген и стал громко смеяться над братом.

- Нет, я не трус,- не поддался Урал. - Львы, тигры и медведи тоже очень храбрые звери, но и они плачут, когда к ним приходит Смерть. Вдруг, если попробовать кровь на вкус, она здесь появится?

- А ты не бойся,- сказал непослушный Шульген. Побежал он к тайному месту и отпил немного из раковины морской, в которой хранилась кровь. Так Шульген нарушил запрет отца.

 

 

 

Как Янбике и Янбирде вернулись домой

 

Когда Янбирде и Янбике вернулись домой, они принесли с собой много дичи. Только принялись они всей семьей за трапезу, как вдруг Урал спросил у своего отца:

- Отец, этот олень, как ни старался, не ушел от твоей руки. А может быть, кто-нибудь так же придет и убьет нас, как ты убил оленя?

Ответил ему Янбирде:

- Когда приходит срок, мы становимся смертью для всякого зверя. В каких бы чащах он не скрывался, в какие бы горы не забрался, мы все равно придем за ним. А чтобы убить человека - не родилась еще такая душа.

Призадумался Янбирде, склонил голову, помолчал. Видно, припомнил он то, что случилось с ним и его женой в былые времена, потому что принялся рассказывать такую историю:

- Давным-давно, в тех местах, где мы родились, где жили наши отцы и деды, Смерть появлялась часто. Тогда многие юноши внезапно падали на землю и оставались лежать бездыханными.

И вот однажды случилось то, чего никогда раньше не случалось - из-за моря пришел страшный Див. Многих он тогда проглотил, а кто спасся - того поглотило море. Разлилось оно так, что вскоре на всей земле не осталось суши.

Кто не погиб - убежал куда глаза глядят, и вскоре не осталось в тех местах никого, кроме Смерти. Она и не заметила, что мы с вашей матерью убежали, не стала нас догонять.

А мы пришли сюда, и с тех пор живем в этих краях, где нет Смерти и где всему живому хозяева - мы сами.

Тогда Урал спросил:

- Отец! А можно ли Смерть погубить, чтобы она больше не причи-няла зла никому на свете?

- Смерть, сынок, невидима для глаз и приход ее незаметен,- отве-чал ему Янбирде. - Бороться с ней очень и очень трудно.

Он замолчал, задумавшись надолго. Но когда Урал и Шульген уже и не ждали ответа, лицо Янбирде просветлело и разгладилось.

- На земле есть управа на нее, - сказал он с надеждою в голосе. - Течет в стране Падишаха всех дивов Живой Родник. Если испить из него - тогда, говорят, человек никогда не умрет. Смерть над ним будет не властна.

 

 

 

Как Янбирде обнаружил, что из раковины кто-то пил

 

Долго рассказывал Янбирде, наконец, в горле у него пересохло, и он решил утолить жажду. Пошел он в укромное место, принес оттуда морскую раковину, в которой хранил свое питье. Открыл Янбирде раковину и вдруг увидел, что она неполная. Тогда он осмотрел ту раковину повнимательней и обнаружил на ней следы детских пальцев. Понял Янбирде, что кто-то из его сыновей, а может быть, и оба, нарушил запрет. Страшно рассердился Янбирде.

- Кто пил из этой раковины? - грозным голосом спросил он у сы-новей.

Сыновья молчали.

- Кто посмел? - спросил он еще более страшным голосом. Тут сердце Шульгена не выдержало, и он срывающимся голосом крикнул:

- Никто! Никто не пил, атай!

Этого Янбирде стерпеть уже никак не мог. Схватил он хворостину и стал бить сыновей, приговаривая:

- Не только пили, но еще и врете!

Мальчики вскрикивали под ударами, закрывались руками, но хворостина безжалостно хлестала их по рукам, по ногам, по спинам. Наконец Шульген не выдержал и закричал:

- Это я, я пил!

Но это не принесло ему облегчения. Теперь отец бил его одного, бил страшным, яростным боем.

Тут Урал подскочил к отцу, схватил его за руку и закричал:

- Отец! Может быть, ты хочешь его убить? Остановись!

Ударил Янбирде своего сына еще раз и бросил хворостину. Уже ничего нельзя было поправить - старший сын нарушил запрет отца. Грузно опустился Янбирде на камень, задумался.

- Наверное, Смерть пришла сюда незримо и искушает меня убить сына,- сказал он наконец. - Что же такое Смерть? Надо созвать всех зверей и птиц, расспросить их. Не может быть, чтобы никто не видел ее. Тогда и решим, что дальше делать.

 

 

 

Что сказали звери и птицы,

когда собрались на зов Янбирде

 

И вот собрались все звери на большой поляне посреди леса. Прилетел Журавль на тонких крыльях. Приковылял, тяжело переваливаясь, задевая крыльями землю, Ворон. Львы сели справа и слева от Янбирде, показывая всем своим видом, кто здесь самый главный. Олени робко толпились невдалеке. Огромный лось вышел на поляну, дошел до самой середины и остановился в нерешительности. Глухари и более мелкие птицы расселись на ветках, а волки, лисы и зайцы заняли всю поляну.

Янбирде сидел на камне в глубокой задумчивости. Он еще не пришел в себя от потрясения, которое испытал впервые после долгих-долгих лет мирной жизни. Тогда Урал смело вышел вперед и сказал, обращаясь ко всем, кто собрался на поляне:

- Сколько мы живем - всегда сильный пожирает слабого. Давайте отвергнем этот злой обычай. Ведь есть среди нас такие, что мяса не едят, крови не пьют. Растят они своих детенышей на поживу хищникам. Это несправедливо. Давайте откажемся от этого обычая, тогда Смерть останется одна, мы настигнем ее и уничтожим!

Хищные звери, и с ними Шульген, не согласились с этими речами, стали переговариваться между собой. Не понравились им слова Урала.

Выступил из них черный, как сама ночь, Ворон. Повел он такую речь:

- Я не побоюсь встретиться со Смертью, я многое в жизни видел. Но вот схватить ее и выдать на растерзание - я никогда не соглашусь. Подумайте сами - если сильный перестанет охотиться за слабым, если никто не будет умирать, если звери, подобные зайцам, которые плодятся три раза в год, будут жить вечно - тогда на земле не останется свободного места, не будет воды, чтобы пить,еды, чтобы наслаждаться пищей.

И еще скажу так - видел я нужду и голод, перенёс много страданий,

Но не смогу жить на свете, если крови не попью, если не поем мяса,

если жира из глазниц хотя бы раз в три дня не поклюю.

Возвысил свой голос Ворон и так закончил свою речь:

- Кто смерти боится - пусть ищет путь к спасению. Кто хочет сохранить свое потомство - пусть ищет безопасное место.

Понравились эти речи хищникам, и они одобрительно зашумели, стали рычать и подскакивать на месте.

Тогда журавли и гуси, утки, тетерева, куропатки и перепелки решили держаться вместе, хорониться в лесных чащобах и на болотах, там выводить на свет своих детенышей.

Дикие козы и олени, бурощекие зайцы ничего не сказали. Они гордились тем, что умеют быстро бегать. Они думали, что на своих быстрых ногах убегут от Смерти.

Жаворонки, скворцы и сойки, воробьи, вороны и галки тоже промолчали, потому что были маленькими, слабыми птицами, питались тем, что оставалось от больших зверей, или просто ели что попало. Вот они и постеснялись сказать свое мнение на таком большом совете.

Так и не пришли они к единому мнению, каждый остался при своем.

С той поры старик Янбирде уже не оставлял Урала и Шульгена одних. С той поры стали они ходить на охоту вчетвером.

 

 

Как была поймана белая лебедь

 

И вот однажды случилась великая охота. Дичь словно сама лезла в силки - все охотничьи мешки были переполнены.

Когда охотники наконец вернулись домой, стали они разбирать добычу. Тогда попалась им среди прочей живности птица-лебедь со сломанным крылом. Опутал ей ноги старик Янбирде, замахнулся острым ножом, чтобы голову отсечь, и тут птица заплакала кровавыми слезами, заговорила:

- Не убивайте меня, не безродная я сирота, вашего, людского племени дочь!

Удивились таким речам Янбирде, его жена Янбике и дети их Урал и Шульген. А птица-лебедь продолжала:

- Когда отец мой пару себе искал, никого не нашел на всей земле. Обратил он взор на небо и взял себе в жены Солнце и Луну, приворожил к себе обеих. Он - Падишах всех птиц, имя его Самрау, вот кто мой отец! Он все равно придет ко мне на помощь и освободит меня! Прошу вас, не лишайте меня жизни!

А если не послушаетесь меня, если разорвете меня на части, все ранво не стану для вас пищей! Мать моя Кояш-Солнце еще в младенчестве омыла меня в водах Живого Родника, так что Смерти я не подвластна. Так говорю вам я, Хумай! Отпустите меня, и я укажу вам путь к Живому Роднику, что избавляет от Смерти!

Растерялись Янбирде и Янбике, не знали они, что делать, как поступить. Стали спрашивать совета у своих детей. Шульген не поверил птице, сказал, что ее надо съесть, а вот Урал заступился, думая отпустить ее на волю. Такой между ними вышел спор.

Наконец Урал сказал Хумай( этим именем назвалась лебедь):

- Не горюй, я верну тебя твоим родителям.

Осторожно отнес ее в сторону, положил раненую птицу на землю.

Лебедь взмахнула здоровым крылом, и выпали из него три пера. Она обмазала их сочившейся кровью, бросила на землю и тогда, откуда ни возьмись, появились три птицы. Подхватили они лебедь легкими крыльями и унесли в высокое небо.

Пожалели тогда Янбирде и его сыновья, что так и не вызнали дорогу к Живому роднику.

И понял тогда Янбирде, что кончилось для его детей беззаботное время, что пора им отправляться в путь, за птицей-лебедью - искать дорогу к Живому Роднику.

Наказал Янбирде своим детям слушаться друг друга, во всем помогать, а если Смерть им по дороге попадется - отрубить ей голову и привезти домой.

Сели сыновья на могучих львов и отправились в далекий путь. Долго смотрели вослед сыновьям Янбирде и Янбике, и не знали они, когда увидят своих сыновей, и придется ли когда встретиться с ними.

 

 

 

Как Урал и Шульген встретили старца

 

Время в пути течет незаметно. Ночь проходила - наступал день. День проходил - наступала ночь. Так шли месяц за месяцем, год за годом.

Возмужали братья в дороге, ясными глазами стали глядеть на мир. Пересекали они широкие реки, через горы переваливали, темные леса проезжали. Всякое попадалось им в пути, многое пришлось изведать.

И вот однажды вдалеке увидели братья огромное дерево. Устремилось оно своей вершиной в небо, так что если посмотреть туда - шапка упадет непременно. Подъехали братья ближе, и оказалось, что под тем деревом стоит седобородый старец с длинным посохом в руке. Спешились братья, поприветствовали старца, отвесили ему земной поклон.

Ласково встретил их старец, спросил, куда путь-дорогу держат. Не стали братья таиться, рассказали все, как есть, что задумали они отыскать Живой Родник, Смерть-злодейку приструнить.

Окинул их взглядом старик, задумался. Наконец, погладив седую бороду, молвил так:

- Укажу я вам, храбрые мои молодцы, две дороги. Та, что идет на-лево, - ведет в страну падишаха Самрау, царя птиц. И днем, и ночью в той стране веселье, не знают подданные его, что такое печаль и уныние. Там волки и овцы пасутся на одном лугу, там лисы и куры гуляют вместе по темным лесам безо всякой опаски. Да, велика и обильна та страна, там крови не пьют, там мясо в пищу не употребляют, там платят добром за добро, и никогда не отыщет Смерть дорогу в ту страну.

Но горе тому, кто пойдет направо! Приведет его дорога в страну падишаха Катила, страну горя, страну жестокосердия и зла. Там земля усыпана человеческими костями, там живые завидуют мертвым и проклинают час, когда появились на свет. Вся земля там залита кровью.

Услышали такие слова братья и поняли, что пришла им пора рас-статься. Решили они бросить жребий, чтобы выбрать свой путь.

И выпало так, что Шульген должен был отправиться направо, в страну падишаха Катила. Не согласился с этим Шульген, гневно нахмурил брови. Отрывисто бросил:

- Я старший, я выбираю дорогу.

И пошел налево, даже не попрощавшись.

Бросился было Урал вослед брату, но быстро опомнился. Понял он, что пути их расходятся, только не знал - насколько.

Делать было нечего, и Урал, поблагодарив старца, пожелав ему здоровья и благополучия, пошел направо, в страну падишаха Катила, страну безмерного горя и страдания.

 

 

Как Урал-батыр пришел

в страну падишаха Катила

 

Долго шел Урал в страну падишаха Катила, переправлялся через широкие реки, переваливал через высокие горы. И вот однажды попалась ему в пути, у подножия высокой горы, старуха в нищенском рубище. Вся спина у нее была исполосована, словно били ее кнутом, плечи изодраны в кровь, словно терзали ее злые волки. Руки и ноги потрескались у нее, словно у курицы, которая день-деньской добывает себе пропитание, ковыряясь в земле. Все лицо у нее почернело, словно трава, что побита морозами.

К ней прижималась девушка с глазами, побоными озерам, что сверкают сквозь камыши, тонкой талией, подобной пчелиной. Было видно, что боится она незнакомца, восседающего на огромном льве, да и стыдно ей, что предстала перед егетом в убогом рубище.

- Не бойтесь меня,- воскликнул Урал, подходя к ним. - Никому я не желаю зла, ищу я Смерть-злодейку, хочу людей от нее избавить. Расскажите мне, в какую страну я попал.

Улыбнулись старуха и девушка, с места поднялись, подошли к егету. Старуха пригладила свои растрепанные волосы, заложила их за уши и, чуть-чуть распрямившись, стала рассказывать, широко раскрыв глаза.

- Ох, егет, видно, что горя ты не видел, не бывал ты в нашей стране. Правит у нас жестокий падишах Катил. Черны его дела - ежегодно хватает он юношей и девушек, мужчин и женщин, отбирает из них самых лучших, приводит к себе во дворец. Дочь его забирает себе всех егетов, а всех девушек он отправляет на свою половину. Некоторых, кто помилее, разбирают его приближенные, а всех остальных приносят в жертву - девушек в озере топят, парней сжигают на огромном костре. Такую жертву приносят они ежегодно духам предков и Тенгри, так потакают они своему тщеславию.

Десятерых детей родила я на свет, и девятерых из них забрал жестокий падишах Катил. Долго терпел мой муж, но однажды разум его помутился от горя. Не помня сеябя, бросился он на слуг падишаха. Не простили его, живьем зарыли в землю.

Однажды пришел ко мне приближенный падишаха, сказал: «Мне нравится твоя дочь, я беру ее в жены». А ведь для меня нет ничего дороже дочери, одна она у меня осталась.

И тогда в темную ночь бежали мы в лес, и теперь жизнь наша про-ходит в страданиях. Таких, как мы, много скрывается по чащобам.

Вижу, что ты, егет, очень добр. Прошу тебя, не ходи в страну падишаха Катила, пожалей себя! Вернись туда, откуда пришел!

Но Урал только покачал головой:

- Не для того я долгие годы провел в пути, не для того много дорог прошел, чтобы ни с чем вернуться в отчий край. Должен я отыскать злодейку Смерть, должен посчитаться с нею.

Попрощался Урал с со старухой и ее дочерью, сел на верного льва и отправился в путь, в страну падишаха Катила.

 

 

Как Урал встретил дочь

падишаха Катила

 

Шли дни, пылила дорога, и вот однажды увидел Урал вдалеке большую толпу, словно тысячи и тысячи людей собрались на какой-то большой праздник. Подъехал ближе егет, видит - и вправду толпится здесь множество людей, все они как один - в том самом обличье, в котором всякий появляется на свет, да вот только не похоже это сборище на праздник.

Люди здесь не бродили по округе, не переговаривались, как то бывает на шумных и веселых праздниках. Все стояли в великом страхе, глядя в затылок друг другу. Пригляделся Урал и понял, что собрали людей насильно. Куда бы он ни бросил взгляд, слева стройными рядами стояли одни женщины, справа - одни мужчины. Ни стариков, ни детей среди них не было.

Да только не все были голыми в той толпе. Там и сям мелькали люди в странной одежде, в руках у них были большие бичи, которыми они загоняли обратно тех, кто нарушал строй. Но строптивцев было очень и очень мало, люди в той толпе застыли в великом молчании посреди огромной площади.

- Неужели это и есть страна падишаха Катила, о которой рассказывала старуха? - подумал Урал.

Он решил выяснить все и, не мешкая, подошел к людям, что стояли в сторонке. Там как раз были и старики, и дети. Были они одеты, как велит обычай, как полагается людям, что и отличает их от зверей, не знающих иной одежды, кроме своей шкуры.

Увидев, что к толпе подъехал незнакомый егет, люди сперва шарахнулись от него, но, видя, что он улыбается и, кажется, не хочет причинять им никакого вреда, осмелели и придвинулись поближе. Отделился тогда от толпы старец, обратился он к юноше с такими словами:

- Юноша, по твоему виду, по удивленным взглядам, которые бросаешь на толпу, могу ли я предположить, что прибыл ты к нам из чужой страны?

Видя, что егет обратил на него свой взор, старец продолжал:

- Позволь мне рассказать о наших обычаях. В этой стране есть падишах, и вот сегодня ты как раз попал на праздник, кояторый он устраивает для своих приближенных в честь матери своей и своего отца, в честь колодца, из которого брали воду, чтобы омыть новорожденного царственного младенца. И сегодня в их честь будут принесены великие жертвы, как принято это в наших краях.

На знамени нашего падишаха ворон изображен, и ты, наверное, уже видел, как много вокруг летает этих птиц?

Урал огляделся - вокруг и вправду летало много воронов. Еще больше их сидело невдалеке, на небольшом холме. Этот холм был черен от птиц, которые собрались там словно на свой праздник.

- О да, юноша, именно им будут принесены великие жертвы из на-шего народа. Видишь ли ты колодец? Туда будут сброшены девушки наши, чтобы потом, когда они умрут, их тела попали на съедение воронам.

А те егеты из разных родов, у них другая участь - каждый год дочь падишаха выбирает себе жениха из их числа, а кто понравится падишаху - тот будет рабом его, будет прислуживать во дворце. Остальные будут принесены в жертву Тенгри, которому поклоняется падишах.

Вдруг сильный шум прервал речь, которой с великим изумлением внимал Урал. То приближалась дочь падишаха. Она восседала на троне, который несли четыре раба-исполина.

- Слушайте, слушайте!- кричали глашатаи.- Пусть просветлеют ваши лица, пусть радость наполнит ваши сердца! Приближается дочь падишаха! Приближается наша владычица!

Медленно двигалось шествие. За троном в некотором отдалении шел слуга дочери падишаха, а за ним, в некотором же отдалении, остальные ее прислужники.

Покачивался над толпой высокий золотой убор царевны. Вот она подъехала ближе, и все увидели на троне девушку невиданной красоты.

Урал завороженно смотрел на нее, пока дочь падишаха медленно объезжала ряды. Злая гримаса застыла на ее лице, гримаса отвращения- никто не нравился ей из этих посиневших от холода, съежившихся на ветру людей.

И вдруг ее взор просветлел - она увидела высокого красивого юношу, который стоял в толпе, как все, и смотрел на нее восхищенными глазами. Ни слова не говоря, величественным жестом она остановила шествие. Взоры всей толпы обратились к тому, на кого она обратила внимание. Царевна молча ожгла взглядом Урала и протянула ему яблоко. Ошеломленный ее красотой, потому что вблизи она казалась еще прекрасней, юноша это яблоко. Дочь падишаха подала знак своим прислужникам, и шествие двинулось дальше.

- Зять! Явился зять падишаха! - провозгласили глашатаи. Толпа шарахнулась в сторону от Урала, вокруг него забегали прислужники, стали хлопать по плечу, кричать ему в лицо. Удивился Урал, отодвинул слуг, нахмурил брови:

- Что все это значит? Что вам от меня нужно?

- Теперь ты наш зять,- заулыбался один из прислужников.- Идем с нами во дворец, ты стал мужем дочери падишаха. Теперь ты наш повелитель.

Пожал плечами Урал, сказал спокойно:

- Я приехал к вам издалека. Обычаев ваших я не знаю, потому и во дворец не пойду. Посмотрю, чем все это кончится, тогда и решу, как быть. Если захочу - сам отыщу эту девушку.

Изумились приближенные царевны, видно было, что отказ для них - дело небывалое. Стали они шушукаться, не зная, как поступить. Наконец один из них, тот, что следовал неотступной тенью за дочерью падишаха, вертлявой походкой побежал к царевне. От его важности не осталось и следа.

 

 

Как Урал встретил падишаха Катила

 

Гул на площади не утихал. Вдруг еще сильнее зашумела толпа. То выезжал к своему народу падишах Катил.

Шестнадцать рабов везли его трон, несметные ряды воинов окружали его со всех сторон, а сам падишах возвышался над головами, как свирепый медведь в лесу возвышается над зайцами. Медленно, текуче двигалось шествие, рабы, которые несли падишаха, уставали быстро - так был тяжел падишах Катил. Их на ходу сменяли другие.

Люди в толпе разом склонили головы. Никто не мог встретиться взглядом с падишахом Катилом - гневный огонь в его глазах никто не мог выдержать.

Урал с любопытством наблюдал за происходящим, ведь все ему было в новинку. Не мог он взять в толк, почему люди боятся падишаха. Правда, ростом он выше, чем обычные люди. Но зато какой у него смешной живот, он похож на бурдюк, в котором хранят яркий белый кумыс. С виду такой бурдюк точь-в-точь камень, а тронешь - он мягкий, как шерсть. А ноги - можно подумать, что выменял у слона - такие они большие и безобразные. А затылок его, жиром налившийся - такой мог быть у доброго кабана, уж в кабанах Урал знал толк.

Падишах объезжал ряды своих подданных. Он делал знак рукой, и человека, на которого он указал, вырывали из толпы и уводили - кого направо, кого налево. Кого направо - тот должен был до конца своей жизни быть рабом во дворце, исполнять безумные прихоти падишаха, а кого уводили налево - того ждала смерть во имя вещей птицы - Ворона.

Вдруг зашумели, закричали во дворце, и из ворот выскочила девушка верхом на коне. То была дочь падишаха. Она мчалась напрямик, не обращая внимания на крики несчастных, попавших под копыта ее иноходца. Лицо ее было искажено гневом, волосы развевались на ветру.

Резко осадив коня возле Урал-батыра, она стремительно наклонила к нему пылающее лицо:

- Как ты посмел оскорбить меня, егет!? Я выбрала тебя в мужья, подарила тебе священное яблоко, а ты отказался прийти во дворец! Ты покрыл тьмой мое лицо, ты опозорил меня перед рабами!

Наконец и падишах увидел, что вокруг творится что-то небывалое. Он подал знак, и его поднесли поближе. Прислужники уже шептали на ухо падишаху, что случилось, почему его дочь вернулась на майдан в страшном гневе. Узнав обо всем, падишах пришел в ярость, так что даже спрыгнул со своего трона и встал во весь рост перед Урал-батыром.

- Какого ты рода, егет, что смеешь отказывать моей дочери? -про-гремел-пронесся над площадью его голос. Люди в страхе перед гневом падишаха попадали на землю, закрывая лица руками.

Но Урал спокойно выдержал взгляд огненных глаз падишаха, не испугался громового голоса.

Видя это, падишах решил испугать незнакомца:

- Знай же, егет, что о роде моем, обо мне - падишахе Катиле слава идет по всей земле. Знают обо мне люди, знают обо мне птицы и звери, знают обо мне даже мертвецы в своих тесных могилах.

Дочь моя приказала тебе идти во дворец. Почему ты отказываешься сделать это? Почему раздумываешь? Никто в моей стране не имеет права нарушать моих обычаев!

Не поддался угрозам Урал-батыр, смело глянул в лицо падишаху:

- Я не знаю тебя и твоих обычаев. Много странствовал я по свету, нигде на земле не приходилось мне видеть такого, чтобы людей резали словно скот.

Я - тот, кто ищет Смерть, чтобы убить ее. Я ничего не страшусь и никого, даже птенца, не отдам Ей на заклание.

Понял тут падишах, что перед ним человек из чужой страны, человек, каких ему видеть еще не приходилось. «Мало ли кем может оказаться этот смельчак», - подумал он и обратился к дочери:

- Дочь моя, видишь, этот человек просто глупец. Много по свету шляется всяких безумцев! Иди во дворец, забудь про свои печали, мы найдем тебе развлечение по нраву.

Шепот радости пробежал по рядам приближенных, никто не хотел, чтобы кто-то слишком смелый становился зятем падишаха.

- А вы что стоите? - излил свой гнев на прислужников Катил-па-дишах. - Быстрее бросайте в огонь тех, кто предназначен огню, топите тех, кто смерть свою должен найти в пучине. Пошевеливайтесь!

И он воссел на трон, величественный в своем гневе.

Тогда Урал смело вырвался вперед. Громом прогремели его слова:

- Родился я на свет для того, чтобы Смерть победить, найти Живой Родник, людей от смерти спасти и воскресить мертвых. Не дам я тебе, кровожадный падишах, вершить свои дела! Развяжите руки рабам, развяжите руки девушкам. Прислужники, прочь с моего пути!

Катил размышлял недолго, ярость захлестнула его, и он подал знак поросшей шерстью ручищей. Тогда словно изя-под земли появились на майдане четыре великана, огромных, словно дивы, поросших шерстью, как звери. Земля дрожала под их ногами, головой они заслоняли солнце.

- Закуйте этого егета в кандалы и приведите ко мне, - закричал па-дишах, вне себя от ярости. - Если Смерти ищет он, покажите ему смерть!

- Стойте,- воскликнул Урал, обращаясь к тем батырам.- Я не хочу убивать вас. Но я знаю, что вы ни за что не склонитесь предо мной, пока не испытаете мою силу. Так вот - есть ли у вас такой сильный зверь, которого вы не можете победить? Я сражусь с ним, тогда мы и посмотрим, кто здесь сильнее.

Батыры переглянулись и захохотали. Они решили, что незнакомец струсил. Захохотал и падишах. Он подумал, что так даже будет лучше - если непокорного победит животное, а не человек. Тогда скажут - сама природа отвергает этого безумца, восставшего против падишаха Катила!

- Приведите, приведите сюда быка, - взревел он, бешеный от радости, - Моего быка, что поддерживает дворец.

Перепугались люди в толпе, пожалели они Урала. «Пропадет, пропадет егет ни за что», - шелестело в толпе. Долетел этот шепот до непреклонной, гордой дочери падишаха. Тогда, не раздумывая, склонилась она перед отцом.

- Остановись, прошу тебя, - быстро-быстро заговорила она. - Ведь ты же сам разрешил мне выбрать жениха, на то была твоя воля. И вот я выбрала себе в женихи этого егета, а ты что делаешь? Ты отнимаешь его у меня. А ведь я не перемолвилась с ним даже словом. Не губи его!

Мрачно взглянул падишах Катил на свою дочь, но отвечать ей не стал. Он подал знак, и царевну увели прочь.

Земля содрогнулась раз, другой, и вот на площадь перед дворцом выскочил бык, огромный, словно гора, ужасный в своем гневе, словно тысяча змей. От его морды слюна разлетелась во все стороны, и там, куда она попадала, загоралась земля. Куда ступало его копыто - оставалась большая яма, словно он усердно рылся весь день.

Остановился он по знаку своего повелителя, падишаха Катила, голову перед ним склонил, стал водить ей из стороны в сторону, обнажив страшный клык. Бросились люди в разные стороны от чудища, и на пустой площади остался один Урал.

- Так это ты, егет, потревожил мой сон, - бешено заревел бык. - Ты лишил меня покоя? Нет, я не стану тебя топтать, нет. Ты сгниешь на моих рогах, ты будешь висеть на них, пока ветер не развеет твой прах!

Огромные бычьи рога, прямые, словно копья, широкие, как бревна, двигались из стороны в сторону вослед его словам.

Ответил ему Урал:

- И я обещаю тебе, великий бык, - не стану тебя губить. Докажу те-бе, что человек сильнее всех на свете, и тогда не только ты, но и все племя твое на веки вечные станет рабом человека.

Рассвирепел от этих слов бык, бросился он на Урала, взрывая землю копытами. Хотел он подбросить егета вверх, чтобы потом поймать его на рога. Но не тут-то было, изловчился егет, ухватил он эти рога, пригнул к земле.

Стал бык вырываться из рук Урала, в землю по колено ушел от натуги, черная кровь потекла из его пасти, выпал из нее огромный клык. Обессилел бык и рухнул на землю.

Увидев это, все растерялись. Такого еще не было, чтобы одолел кто огромного черного быка.

А Урал сдержал свое слово. Ухватив за рога, вытащил он быка из земли и с силой поставил на землю. Раскололись копыта быка, треснули пополам, в трещины забился песок, смешавшийся с кровью.

Сказал тогда Урал вещие слова:

- Рога твои, что согнул я в честном бою, останутся согнутыми на-всегда, в пасти твоей щербатой никогда больше не будет расти острый клык, копыта твои раздвоенные останутся такими, пока существует на земле твой род. Испытал ты силу человека, понял, что слаб перед ним. Теперь и ты, и твои потомки будете служить ему до скончания веков. Не смей больше грозить человеку!

Падишах, увидев, чем дело обернулось, кивнул своим батырам. И так велик был их страх перед Катилом, что батыры вышли к Уралу. Надеялись они, что теперь, после битвы с быком, ослабел Урал, сил у него поубавилось.

- Когда умрешь ты в наших руках, в какую сторону бросить твое тело? - спросил, насмехаясь, главный из батыров.

Не устрашился их силы Урал, смело шагнул вперед.

- Я - тот, кто ищет Смерть, чтобы победить ее! - воскликнул он. - Испытайте мою силу! Если умру от ваших рук, тело мое отдайте льву. Если хватит сил - забросьте его в Живой Родник.

Но ответьте и мне - если вы попадете в мои руки, и ваши души за-трепещут, словно мотыльки ночною порой возле огня, в какую сторону забросить ваши тела? Где искать мне их, когда вернусь я с Живой водой воскрешать мертвых?

Расхохотались батыры, нелепой показалась им мысль, что Урал победит их всех.

- Ну что же, - протянул самый главный сквозь смех. - Если уж действительно ты нас одолеешь, тогда брось наши тела в ноги падишаху и его приближенным.

Пока один из них говорил, остальные окружили Урал-батыра со всех сторон и по знаку предводителя бросились в бой. Вчетвером пытались они его повалить, но егет отбросил одного, потом другого, а затем уже и двух оставшихся. Высоко взлетели в небо батыры падишаха, и вот упали они в толпу, в которой стояли падишах Катил и его приближенные, упали с такой силой, что земля задрожала. Предводитель батыров упал на самого падишаха, а остальные - на приближенных его. Так нашли свою смерть те, кто служил темной силе. Их тела обратились в грязную жижу.

И тогда изумленные рабы, что стояли связанными и ждали своей смерти, поняли, что жизнь их оборвется не сегодня. Освободились они от пут, бросились к Урал-батыру, окружили со всех сторон, стали его благодарить.

Прислужники, из тех, что остались в живых, бросились врассыпную, пытаясь убежать от народного гнева, и многим удалось это сделать. Скрылись они, словно крысы во тьме ночной, чтобы найти себе приют более надежный, чем страна падишаха Катила.

С толпой вошел Урал-батыр во дворец, объявил всем, что теперь никто не сможет притеснять людей, приносить их в жертву. Объявил и о том, что все теперь стали свободны.

- А теперь прощайте, - сказал он. - Я - батыр, который ищет Смерть, чтобы победить ее. Мне надо идти.

Растерялся народ, не зная, что ответить батыру. Никто не хотел, чтобы он уходил. Тогда из толпы вынесли на руках самого старого среди людей человека, который еще помнил вольные дни перед приходом падишаха Катила.

Приблизился он к Урал-батыру, поднял слабую руку, и, когда шум стих, тихим голосом проговорил:

- Приветствую тебя, достойный юноша! Ты - из егетов егет, из храбрецов храбрец! Твоя опора - в сердце твоем, но есть и жалость в сердце твоем. Ты нас пожалел, освободил от страшного гнета, ты победитель, ты - настоящий батыр!

Но есть еще один человек, тот, кто помог тебе в этой битве. Это дочь падишаха! Она полюбила тебя и потому взбунтовалась против своего отца и тем принесла нам свободу и счастье. Женись на ней, батыр-егет, останься с нами, батыр-егет. Будь нашим повелителем!

И по знаку его весь народ стал славить Урал-батыра и дочь падишаха, желая им здоровья и счастливой жизни.

Увидел Урал всеобщее ликование, понял, что все хотят от него, чтобы он женился на царевне, еще раз посмотрел на ее неописуемую красоту, и решил ненадолго задержаться в той стране.

И начался тогда пир на весь мир. Семь дней и семь ночей праздновал народ свадьбу дочери падишаха и Урал-батыра.

 

 

Как Урал-батыр встретил Заркума

 

Но вот угомонились гости, и все царство падишаха Катила погрузилось в сон. Уснула и дочь падишаха, а Урал-батыр решил продолжить свой путь.

Сел он на верного льва и отправился вдаль. Год ехал Урал-батыр, два ехал, наконец в каком-то незнакомом месте его сморил сон, и он прилег под высокой скалой передохнуть.

Вдруг сквозь сон послышалось ему змеиное шипение. Чутко спал батыр, вскочил он на ноги, огляделся и увидел - в двух сотнях шагов от него огромный змей напал на оленя. Не простой это змей, не гадюка, что под ногами тропку пересекает, не уж, который в воде плавает, то большой змей - длиной он в сотню шагов будет, не меньше, льва за ним не увидишь, такой он толщины.

Пока Урал-батыр разглядывал змея да удерживал льва, чтобы тот в бой не бросился,, тот успел повалить оленя. Помчался Урал -батыр, схватил змея за длинный хвост, прижал к земле. Взмахнул змей хвостом и образовалась в лесу поляна, десятка два деревьев упало на землю. Взмахнул змей в другую сторону и образовалась в лесу широкая просека. Но Урал-батыр крепко держит змея за хвост, не отпускает его, давит руками, твердыми как скала.

А змей все дергает хвостом, да к тому же есть у него еще одна забота - пытается он проглотить оленя. И так старается, и этак, но не получается - застряли огромные ветвистые рога в пасти змея. А сломать их сил не хватает.

Выбился змей из сил, изнемог - теперь он бы и выплюнул оленя, да не может - застряли рога. А проглотить тоже не получается. К тому же Урал-батыр напирает, прижал хвост к земле, сейчас перевернет змея кверху брюхом. Видит змей, что дело худо, оборотился он к Уралу, сказал с мольбой:

- О егет, помоги мне, не приближай мой смертный час! Я - сын па-дишаха Кахкахи, имя мое Заркум. За помощь твою отплачу, коли нужен спутник тебе - буду спутником твоим, если золота желаешь, кораллов и жемчугов - в моем дворце найдешь сколько душе угодно.

Ответил ему Урал:

- Я отправился в дальний путь, чтобы избавить все невинные существа на земле от Смерти, а ты напал на оленя, который в жизни никому не причинил зла. Открой мне тайну свою, скажи, почему ты сделал это.

- О егет, - отвечал ему змей. - Расскажу я тебе всю правду, ничего не утаю. Недалеко от этих мест - страна падишаха птиц Самрау. Есть у него дочь красоты необыкновенной, Солнцем она рождена. Я просил ее руки - отказали мне и падишах, и его дочь. «Ты змей», - сказали они.

И тогда попросил я своего отца - сделай так, чтобы отдали мне в жены дочь падишаха Самрау. Если нет - пойди на них войной, залей их страну огненным дождем.

Отец мой посоветовал пойти на охоту, найти оленя с рогами в двенадцать ветвей и проглотить его. Тогда, сказал он, я смогу превращаться в кого угодно, стану самым красивым из всех людей, и дочь Самрау станет моей.

И вот пошел я на охоту, и видишь - не смог проглотить оленя, за-стряли в горле рога, не сбылось мое желание. Не губи меня, егет, пользы тебе от этого не будет, помоги мне. Отправимся с тобой к моему отцу, и он даст тебе все, что ты попросишь.

А ты попроси у него - не красивую девушку, нет, и не сокровища. Рассыплет он перед тобой груды жемчугов и кораллов - отвернись от них. Тогда он скажет: «Смотри-ка, человек - и отказался от сокровищ. Сколько ни бродил я по свету, такого еще не видел».

И скажет он тогда: «Назови свое желание, отплачу тебе добром за услугу». Только тогда скажи ему - пусть снимет свою шкуру, станет не аждахой , а птицей, пусть высунет свой птичий язык и вложит его тебе в рот.

Начнет отец пугать тебя, плюнет на камень - и камень потечет, словно вода. Плюнет он на гору - и гора потечет, словно родник, в один миг соберется в низине сверкающее озеро - ни конца у него не будет, ни края. Только ты не пугайся, проси его снова и снова. Тогда не устоит он, и ты поцелуешь его язык. А когда сердце его оттает, скажешь ему такие слова: «В моей стране платят добром за добро. Что сам любишь, то и отдай».

Вот тогда даст он тебе посох свой с набалдашником из жемчугов. Его и возьми. С посохом этим волшебным в воде не утонешь, в огне не сгоришь. Захочешь невидимым стать - ни одна душа тебя не отыщет.

Услышал эти слова Урал, обломал ветвистые рога, и змей, проглотив оленя, вмиг обернулся прекрасным юношей, красивей которого не было на всем свете.

И в тот же миг раздался какой-то свист в округе. Побледнел Заркум, страх отразился в его глазах.

- Что это? - оглянулся на свист Урал-батыр.

Но Заркум не стал говорить правду. Он подумал так:

«Это отец, узнал он, , что я проболтался, открыл чужаку великую тайну змеиного царства. Что же мне делать теперь? Проглотить этого егета не хватит сил - уж очень я ослаб от схватки с оленем. А вот если выдам его отцу, покаюсь, тогда отец меня простит».

А вслух он сказал:

- Это меня ищут слуги моего отца. Ну так что, ты идешь со мной во дворец змеиного падишаха?

- Иду, - смело сказал Урал-батыр.- Хочу я повидать твою страну, хочу испытать мощь сердца своего, врагом себе избравшего саму Смерть.

А про себя он решил так: «Ну что ж, если и такое бывает на свете, что отвечают злом на добро - и это я хочу увидеть своими глазами».

- Прощай, мой верный друг! - обратился тогда Урал-батыр к сво-ему льву. - Дальше тебе хода нет. Долго меня не жди, возвращайся в родные края, домой. Привет от меня передай отцу с матерью и брату, если он уже вернулся в родные края.

Поцеловал Урал-батыр своего льва в широкий лоб, простился с верным спутником и другом.

Почуял лев, что никогда больше не свидятся они, и большая слеза скатилась из его глаз. Но долго еще ждал он Урал-батыра, и его могучий рык раздавался на всю округу, так что змеи с той поры стали обходить это место стороной.

 

 

Как Урал-батыр и Заркум

прибыли в змеиное царство

 

Долго шли Урал-батыр и Заркум, много дорог прошли, и вот однажды увидели они, что впереди чернеет огромная гора высотой до неба. Охвачена эта гора огнем, который полыхает без устали, словно зарницы без грома и дождя, словно молния при ясном небе.

- Что это? - удивился Урал-батыр. - Неужели такая большая гора бывает на свете? Не приходилось мне встречать таких гор.

Ответил ему Заркум:

- То не гора, то змей, охраняющий дворец.

Подошли они поближе, и увидел Урал-батыр - возле железной ог-рады дворца спит, беззаботно свернувшись клубком, девятиголовый змей. Сторожит он дворец, охраняет от гостей непрошеных.

Смело подошел к нему Заркум, пнул ногой, закричал громким голосом:

- Принеси ключ от дворца!

Зашипел змей, засвистел громким свистом, шум поднялся такой, словно рухнули все горы земли. Только утих гром, как загремело, забренчало снова - это четыре змея о шести головах волокли по земле ключ - и не было у них сил поднять его, так он был тяжел.

Легко принял этот ключ Заркум, вставил в железные ворота, повернул - отворились те ворота, открылся вход во дворец.

- Проходи, гостем будешь,- сказал Заркум и широким жестом ука-зал Урал-батыру путь во дворец.

Только вошел Урал-батыр, как ворота сами собой захлопнулись.

- Побудь здесь, - крикнул Заркум. - Я схожу за отцом. А запер я тебя, чтобы змеи не причинили тебе вреда.

Ничего не сказал Урал-батыр, стал осматриваться во дворце. Мно-жество дверей он увидел, да только все они были заперты. Заперт был и главный вход во дворец.

Не успел Урал заскучать, как со всех сторон послышалось громкое шипение. Выглянул Урал-батыр в окно и видит - со всех сторон дворец взят в кольцо - то собрались вокруг него змеи со всей округи. Прислушался Урал-батыр к их шипению.

Первым заговорил огромный одиннадцатиголовый змей.

- Мой, мой черед его съесть, мой черед отрастить двенадцатую голову. Стану я тогда везиром у падишаха, приблизит он меня к своему трону.

- Ну не-е-е-ет, - зашипел девятиголовый змей. - Только я могу съесть человека, который узнал тайну падишаха от его сына. Сам падишах его не съест - не может он погубить человека, который спас жизнь его сына, а вот я его съесть могу, я ничем ему не обязан. А вы, мелюзга, - зашипел он на мелких змеев, что тысячами кружились вокруг дворца в ожидании поживы, - идите прочь, нечего здесь вертеться. Не будет вам сегодня удачи!

Сказал так и завертелся, словно вихрь, только искры брызнули во все стороны.

Испугались мелкие змеи, заметались из стороны в сторону, да и разбежались, попрятались кто куда. Видя такое дело, уполз и одиннадцатиголовый змей, не стал ссориться с любимчиком падишаха.

Остался возле дворца один только девятиголовый змей. Он все метался по округе, кружился, выбивая тучи искр из скал вокруг дворца, вертелся, и вот наконец превратился в прекрасную девушку.

Подошла та девушка к закрытым воротам и прошла сквозь них, словно этих ворот и не было. Видя такое дело, Урал-батыр не стал дожидаться, когда заворожит она его своей красотой, схватил за руки и сжал так, что кровь выступила из-под ногтей.

Не выдержал такого пожатия змей, вернул себе огненный облик, стал метать молнии, огнем хотел спалить Урал-батыра.

В ярости схватил Урал-батыр змея за горло, скрутил узлом. Но убивать не стал, отбросил в сторону:

- Все я знаю о тебе - стережешь ты падишаха змей Кахкаху, верный его раб и хранитель тайн. Что с того, что у тебя девять голов, которые ты отрастил, пожирая людей - ты мне не страшен.

Удивился змей, призадумался. Не приходилось ему встречать человека, который понимал бы змеиный язык.

- Неужели ты Тенгри?- спросил он Урал-батыра. - Откуда ты все-все знаешь обо мне? Я ведь думал, что ты человек, потому и рассказал падишаху, что сын его выдал тайну существу, с которым мы смертельные враги.

С этими словами он подполз к Урал-батыру, стал к нему ласкаться. Но запах человеческого существа нельзя было скрыть, так что не стерпел змей, страшная догадка пронзила его. Поднялся он на дыбы, огнем полыхнул из широкой пасти.

- Нет, ты не Тенгри, от тебя пахнет человеком!. Ты и вправду человек, коварством проникший в наши тайны. Нет тебе жизни после этого, должен я предать тебя смерти!

Ударил он Урал-батыра молнией, опалил огнем, ударил хвостом с такой силой, будто дерево в лесу упало на человека. Но не поддался Урал-батыр, выстоял перед натиском змея. Изловчившись, ударил его кулаком по главной голове. Со звоном рассыпалась голова на мелкие куски, и выпали из нее большие ключи. Ударил Урал-батыр по другим головам - и выпали из них тела восьми богатырей.

Побрызгал на них Урал-батыр водой ключевой, которую принес он с собой. Очнулись батыры от волшебного, колдовского сна, стали благодарить Урала за освобождение, а потом сказали:

- Все мы в своей стране были лучшими мужами. Проклятый змей выследил нас, проглотил - стали мы его сутью, его головами. Рассеки сердце змея - в нем найдешь ты ключ золотой, что открывает дворец, полный тайн. В том дворце хранятся все сокровища земли, о которых можно только мечтать.

Прислушался Урал-батыр к их словам, рассек сердце змея и выпал из него еще один ключ - золотой, красоты невиданной.

 

 

Как Урал-батыр вошел во дворец тайн

 

Взял в руки золотой ключ Урал-батыр, и тогда предстал перед ним дворец тайн. Оказался тот дворец выше неба, ниже земли, и был он невидим простому глазу. То, что принимал батыр за дворец, была только малая его часть. Но если уж один конец веревки в руки попал, как не полюбопытствовать, что на том конце? Вот и Урал-батыр вставил ключ в главную дверь, повернул и вошел во дворец. Открылся ему зал красоты неописуемой. В середине зала оказался трон, возле которого сидела прекрасная девушка-рабыня, в платье, богато изукрашенном жемчугами, вся окутанная шелками. Молчала девушка, даже не шевелилась.

За троном обнаружилась потайная дверь, наглухо закрытая - запертая на множество замков. Ни один из ключей не подошел к той двери, и тогда Урал-батыр распахнул ее одним могучим ударом.

В большом зале, около трона падишаха лежал небольшой посох с набалдашником из жемчугов. Не успел Урал взять его в руки, как поднялся в зале сильный ветер и, откуда ни возьмись, появился белый змей. То был падишах змей Кахкаха. Увидел он посох в чужих руках и кинулся на Урал-батыра, хотел его проглотить - уничтожить на месте. Но не тут-то было - легко скрутил змея Урал-батыр, бросил на пол.

Видит змей - дело худо, надо из беды выбираться. И сказал он тогда лукавые слова:

- Ушел, ушел из моих рук волшебный посох, и сила моя ушла вме-сте с ним. Теперь сила в твоих руках, батыр. Приказывай.

Думал он, что это явился какой-то неведомый змей и одолел его.

- Я тот, кто ищет Смерть, чтобы погубить ее, - сказал Урал-батыр. - Уничтожу я всех, кто враг людям. Созывай своих змеев - кто отрастил себе голову, кто погубил человека, кто служит смерти - всех погублю, никого не пощажу.

Отдал тогда змеиный падишах приказ своим змеям, зашипел на змеином своем языке, завертелся волчком и пропал с глаз долой.

Тут со всех сторон появились змеи, которых призвал падишах на помощь. И началась у них битва не на жизнь, а на смерть.

День сражался Урал-батыр, два сражался, какому змею голову от-рубит - оттуда человек появляется, вступает в битву. Так одолели они змеиное войско, положили конец змеиному царству. Открыл Урал-батыр все подвалы, выпустил оттуда людей, что томились в ожидании своей участи. Вот когда пригодились ключи, что вынул он из головы змея.

Не верили люди, что спасение к ним явилось, говорили между собой:

- Помощь, которую мы ждали от бога, пришла к нам от неизвестного батыра. Как же мы сможем его отблагодарить? Что попросит он у нас в обмен на нашу свободу?

Услышал эти разговоры Урал-батыр, решил он положить конец сомнениям людским, и потому сказал, возвысив голос:

- Не бойтесь меня. Я пришел спасти вас, я пришел положить конец змеиному царству. Ваша радость - это и моя радость, ваше счастье - счастье и для меня. Соберитесь вместе, устроим большой праздник и тогда вы сами изберете себе предводителя, того, кто будет заботиться о вас и в радости и в горести.

Обрадовались люди, что к ним прислушиваются. Стали они стекаться со всех сторон ко дворцу, стали кричать:

«Алгур! Алгур! Его хотим в предводители!»

Обнаружился среди них седой старец, это и был батыр Алгур. Много лет назад поднялся он на борьбу со змеиным царством, много лет наносил ему удар за ударом, да вот состарился и попал в плен к своим врагам. А теперь люди в благодарность за его борьбу избрали его предводителем нового царства людей. Вышел он вперед, да не один - вел он под руку ту самую девушку, которую нашел Урал-батыр в тронном зале, имя которой было Гулистан.

- Герой, что победил Кахкаху, не может уйти от нас с пустыми руками. От всего народа просим тебя - женись на этой девушке.

Пусть от тебя родится новый батыр. Среди нас он будет расти, нам он защитником будет. Эта девушка тебе под стать, сыну твоему она будет достойной матерью.

Не зря говорят - каждое поколение рождает своего батыра. Придет время, и ты уйдешь от нас, но останутся твои дети - они станут батырами.

Хотел повременить Урал-батыр, но не мог отказать людям, да и девушка ему полюбилась. Остался Урал, и люди устроили веселую свадьбу. Как же они радовались, как же веселились! Все беды и несчастья прошлой жизни больше никогда не потревожат их покой, теперь они стали хозяевами своей судьбы.

 

 

Ккак Шульген встретил старца

 

С тех пор, как расстались два брата, мы совсем забыли о Шульгене. А между тем он шел и шел по той дороге, что вела направо. Тишина и покой окружали его, не встретился ему в пути ни зверь хищный, ни гад ядовитый. Все дышало миром и спокойствием - олени сами подходили к нему, когда он спал у дороги, птицы, не таясь, щебетали над его головой, и даже когда Шульген протягивал к ним руку, они отлетали не сразу. Так текли дни среди зноя и ленивого однообразия пути. Только странное дело - пустынно было на той дороге, и кроме зверей лесных и птиц поднебесных, никого не встретил Шульген, ни одного человека.

И вот однажды услышал он вдалеке странный шум, словно кто-то громко и радостно разговаривал, громко радуясь жизни. Поспешил тогда Шульген, прибавил шагу и перед ним открылась такая картина - на широкой поляне собрались звери и слушали человека со странно знакомым прекрасным лицом. Звери, увидев чужака, бросились врассыпную, а человек, нисколько не испугавшись Шульгена, радушно приветствовал его.

- Кто ты, юноша? - спросил пораженный Шульген. - Почему мне так знакомо твое лицо, ведь я впервые в ваших краях?

- Я - из счастливой страны, и я давно уже старик,- отвечал тот человек. - И лицо мое кажется тебе знакомым потому что, наверное, ты видел кого-нибудь из нашей страны. У нас все люди похожи, словно все мы рождены одной матерью.

- Постой, постой, - вскричал тогда изумленный Шульген. - Совсем недавно, я припоминаю, со мной говорил один старик… Не дед ли твой сидит в месяце пути отсюда, на развилке дорог? Вы с ним так похожи, и голос у вас одинаковый.

- Знай, юноша, - отвечал незнакомец Шульгену. - Тот старик - мой брат. Мы выросли вместе с ним.

- Но как тогда понять - удивлению Шульгена не было конца. - Ведь ты такой юный, на твоем лице ни морщинки, и волосы твои черны, как уголь, а он старый, как сама смерть, и сгорбленный, словно ветла у реки.

- В нашей стране, - отвечал обитатель счастливой страны, - никто не старится, мы всегда молоды до самой смерти. Есть у нас обычай - мы никому не причиняем зла, не проливаем ничьей крови. Все у нас общее - и все, что у нас есть, мы делим поровну между людьми. У нас не обижают сирот, сильный не причиняет обид слабому. Потому и живем мы долго и счастливо.

А мой брат отступился от наших обычаев. Любого, кого он осилить мог, убивал и съедал. Потому и прогнали его люди из нашей благословенной страны, потому он стал старым и дряхлым, и теперь в одиночестве льет слезы по своей загубленной молодости. Век нести ему на лице своем печать Смерти.

Обрадовался Шульген, понял он, что на правильном пути, стал расспрашивать о пути в счастливую страну.

- Покажу тебе дорогу в наше царство,- отвечал ему новый знакомец.- Жаль, что не могу проводить - я собираю цветы, какие не водятся в наших краях, дела мои пока не завершены. Но в скором времени и я отправлюсь в свою страну, потому что воздух ваших мест губителен для нас.

С сожалением распрощался Шульген со своим новым другом, и все же было радостно ему от того, что очень скоро увидит он страну, в которой нет смерти, страну, в которой все счастливы и вечно молоды.

 

 

Как Шульген добрался до счастливой страны

 

И месяц, и год ехал на своем верном льве Шульген, повидал много красивых мест, реки вброд переходил, горы одолевал. Где ночь настигала - там спать ложился, где рассвет заставал - с того места отправлялся в путь.

И вот однажды он и не заметил, как очутился возле прекраснейшего озера, берега которого поросли камышом. Но какой это камыш- толщиной с руку! Подошел поближе Шульген - что за диво, самые обычные деревья так раздались, что их трудно признать. Ива стала как дуб, а дуб возвышался словно гора. На воде росли огромные, прекрасные цветы. Присмотрелся Шульген - да ведь это же просто-напросто кувшинки! Но какие они чудесные, какие огромные, величиной с листья тикового дерева!

Загляделся Шульген, залюбовался на их красоту, и вдруг что-то плеснуло в глубине. Это вольно резвились рыбы. Смотри-ка - щуки не нападают на пескарей, окуни мирно проплывают мимо сорожек, резвятся, играют - что за чудеса.

- Ну и чудеса! - изумился Шульген. Уже давно хотелось ему есть, и тогда он решил наловить рыбы.

Вырвал длинный волос из хвоста своего верного льва и пошел в густой ивняк в поисках длинной палки для удилища. Раздвинул кусты, и что же - рядом сидят на ветках мелкие пичужки - соловьи да жаворонки, а рядом с ними гордо восседают и сокол, и кречет, и ястреб. И никто не нападает друг на друга.

Глянул Шульген на склоны гор - а там мирно пасутся друг возле друга овцы и волки, а у самой воды лиса играет с курами. И что-то не похоже, чтобы она собиралась их съесть.

Понял тогда Шульген, что достиг он страны вечной молодости. А когда понял это, устрашился.

- Что, если я поймаю кого-нибудь и съем, и тогда сразу же лишусь молодости? Ведь старик меня предупреждал, что здесь никто никого не убивает, - задумался Шульген. Наконец он решил так:

- Должен я отправиться дальше, найти Живой Родник. Когда я буду бессмертен, тогда и вернусь к этому озеру, попирую на славу.

И Шульген отправился дальше.

 

Как Шульген встретил Заркума

 

И вновь оказался Шульген на перепутье, не знал он, в какой стороне искать Живой Родник, источник вечной молодости. День и ночь ехал он по пустынной дороге, верхом на своем верном льве, не зная, с кем перемолвиться словом, у кого выспросить дорогу.

И вот однажды остановился он на перекрестке и стал ждать, не появится ли прохожий, у кого можно было бы выспросить дорогу.

Прошел день, за ним другой, а там и третий миновал. В ту ночь до-неслись до Шульгена далекие раскаты грома - то шла битва Урала со змеями.

И каково же было изумление Шульгена, когда на четвертый день появился на перекрестке тот самый старик с прекрасным лицом.

Радостно встретил его Шульген, думал он, что его друг наконец-то возвращается в свою страну. Но это был Заркум, который бежал от Урала. Чтобы его не узнали, обернулся он обитателем счастливой страны, где все были похожи друг на друга, словно рождены одной матерью. Стал он расспрашивать Шульгена, притворяясь, что знает его хорошо. Ничего не утаил Шульген, рассказал о том, как достиг волшебной страны, что решил в начале отыскать Живой Родник.

Тогда, словно решившись до конца довериться Шульгену, назвался Заркум сыном падишаха дивов Азраки. Пригласил его в гости, объяснил, что таился оттого, что угрожает ему опасность, но теперь, тронутый искренностью Шульгена, доверяет ему во всем. Как великую тайну сообщил он изумленному Шульгену, что именно во владениях его отца и находится тот самый Живой Родник. Не понял хитрости Шульген, радостно согласился отправиться вместе с Заркумом в страну падишаха Азраки.

А Заркум решил использовать Шульгена в борьбе с его братом, Урал-батыром. И это выболтал легковерный Шульген. «Уж он-то расскажет, в чем слаб Урал-батыр, - думал Заркум. - Когда надо будет - мы его натравим на родного брата».

И они отправились в далекий путь - в страну падишаха дивов Азраки.

 

Как Шульген и Заркум прибыли в царство падишаха Азраки

 

Неблизок оказался путь в страну падишаха дивов Азраки. Пересекали они леса и горы, реки вброд преодолевали, спускались в глубокие ущелья и вновь поднимались на свет.

Но всему бывает конец, наступил он и для этого путешествия. В один из дней вдалеке показалась туча. Но если это туча, то почему она гремит, словно работают в ней тысячи кузнецов? Может быть, это гора? Но если это гора, почему она все время движется и кипит, как вода в котле, и цвет ее меняется.

Подивился Шульген, стал расспрашивать своего спутника, к которому очень привязался за время их путешествия. Отвечал ему Заркум:

- Это не туча, что движется в небе, и не гора, которая растет из самой глубины земли. То див, охраняющий дворец падишаха. Он заметил нас, и сейчас приблизится. Когда он спросит, кто мы, я отвечу ему. Молчи, если хочешь остаться в живых. Если я исчезну - жди меня.

И в то же мгновение див настиг их, окутал собой, словно туманом, и спросил у них, кто они, и что им нужно, хотя невозможно было понять, кто спрашивает и спрашивает ли вообще.

Длилось это одно мгновение. Когда наваждение рассеялось, Заркума рядом уже не было. Подивившись на такие чудеса, Шульген остался ждать, как и было ему велено.

А Заркум в это время был уже во дворце - див узнал его, понял без слов и отнес к падишаху, словно дорогого гостя.

- Радостные новости принес я тебе, государь, и тебе, отец, - сказал Заркум, вступив во дворец. - Со мною брат Урал-батыра, он расскажет нам, как бороться с ним и как его победить.

Азрака и Кахкаха, отец Заркума, который укрылся от гнева Урал-батыра у своего старинного друга, как раз ломали голову над тем, как им быть с нежданным противником.

- Не много нам пользы от человека, - промолвил грозный владыка Азрака. - Что с того, что он брат Урал-батыра? Вряд ли в нем есть его сила.

Тут выступил вперед старый, седой див-хынсы -колдун, придворный советник падишаха. Был он настолько стар, что стал уже полупрозрачным от старости и, чтобы могли его увидеть, появлялся на свету, которого дивы вообще-то не любят.

- Помнишь ли ты, о повелитель всех дивов, тот день, когда Живой Родник неожиданно взбурлил и его струя наполовину ослабла? Помнишь ли ты крик, который раздался в тот день? Крик, от которого дивы, летавшие в небе, упали на землю, словно сила, которая держит их в воздухе, отказалась им более служить?

Узнали мы тогда, что родилось на свет могучее дитя, опасное для нас. Посылали мы дивов и джиннов выкрасть его - от одного только взгляда этого ребенка их сердца разорвались от страха.

Так вот этот ребенок и есть Урал. Теперь он приближается к нашей стране, и нам нельзя сидеть сложа руки. Единственный выход для нас - это овладеть Акбузатом. Только он, волшебный конь Хумай, может помочь нам одо-леть Урала.

- Верно, верно говоришь, хынсы. Да разве я о том не знаю? - отве-чал падишах угрюмо. - Разве не посылал я семь своих самых могучих, самых ловких, самых свирепых дивов, чтобы овладели они Акбузатом, чтобы покорили его, привели ко мне оседланным или без седла? Одним ударом зашвырнул их Акбузат на небо, стали они ночными звездами, и теперь, когда я гляжу на небо, я оплакиваю судьбу созвездия Етеган - моих верных слуг.

Есть у Самрау-падишаха и рыжий конь, хотели мы овладеть им, похитили дочь его, Айхылу, хозяйку коня. И все напрасно - не дался конь в руки. Умчался прочь, словно стрела, выпущенная меткой рукой.

Сказал тогда хынсы:

- А ты, повелитель, приласкай брата своего врага. Вот он стоит возле ворот твоего дворца и ждет твоего слова. Захочет он стать правителем любой страны - пусть станет правителем. Захочет богатства - дай ему богатства.

Когда дочь падишаха Самрау полюбит его, тогда она отдаст ему и Акбузата, и волшебный меч. А с ними одолеем мы Урала, станем владыками всей земли.

Принял этот совет Азрака и решил ему последовать. Приласкал он Заркума за хитрость его, приказал отворить ворота и приветствовать Шульгена как самого дорогого гостя.

 

 

Как Шульген вошел

во дворец падишаха дивов Азраки

 

Долго ждал Шульген возвращения своего спутника, разные мысли приходили ему в голову. Все же не мог он поверить в то, что бросил его друг, поэтому сошел со льва и прилег отдохнуть.

Вдруг засверкали молнии, раздался удар грома, словно небо раскололось над головой, и дворец падишаха дивов окрасился всеми оттенками черного цвета. Вскочил Шульген на ноги, не знает, что делать, и в тот же момент окутало его темное облако - то приблизился див-сторож. Не успел Шульген ни о чем подумать, как облако рассеялось, и оказался он перед распахнутыми настежь воротами дворца.

Зазвучала неведомая музыка, и из ворот показалась толпа, во главе которой шел высокий, могучий див в богатых одеждах. То был падишах Азрака. Рядом с ним Шульген увидел своего спутника. Его лицо светилось приветливой улыбкой.

За ними шли придворные дивы самых разных мастей и тоже приветливо улыбались. А лица их были такие, что если простой человек увидит любое из них во сне - может и не проснуться больше.

Падишах дивов приветствовал Шульгена, пригласил его во дворец, Усадил на самое почетное место, стал знакомить со своими приближенными. Назвал Заркума сыном своим, назвал Кахкаху другом своим.

И начался у них пир, каких не бывает на свете и какой трудно описать, как трудно вспомнить длинный, тревожный сон.

Когда гость утолил первый голод, падишах подал знак, и рабы растворили сокровищницу падишаха. Каких только богатств в ней не было, золото и серебро, алмазы и жемчуга слепили глаза так, что приходилось щуриться, чтобы их рассмотреть.

Вновь подал знак падишах и затворились двери сокровищницы. Зазвучала неземная музыка, и со всех сторон показались красивейшие девушки. Они танцевали для гостя.

Шульген тер глаза. Ему казалось, что он в прекрасном сне, который может внезапно кончиться.

Сон и вправду оборвался, потому что вдруг среди девушек появилась одна, увидев которую Шульген не поверил своим глазам. Выделялась она, как выделяется жемчужина среди белых камней на дне моря, сияла она, словно луна в окружении рассыпчатых звезд, словно единственный цветок посреди зеленого луга, словно родинка на нежнейшем лице красавицы.

Не выдержал Шульген, наклонился к уху Заркума, стал спрашивать, кто эта красавица.

- Это моя сестра, - не моргнув глазом, ответил ему Заркум. - Хо-чешь, я поговорю с отцом, - добавил он, чувствуя, как загорелся Шульген. - Ты ему понравился, и он тебе не откажет. Будешь нашим зятем.

Возликовал Шульген, не смог сдержать своего ликования, вскочил он с места и стал громко восхищаться красотой девушки. А Заркум быстро отошел к падишаху и взглядом дал понять, что их затея удалась.

Вновь подал знак падишах, и все исчезло, и остались в тронном зале Заркум и Шульген, который ни о чем не догадывался.

- Что случилось? - стал он тревожно спрашивать Заркума. - Мо-жет быть, я что-то сделал не так?

- О, нет, - успокоил его Заркум. - Просто отец думает, отдать тебе сестру или нет.

В страхе сжалось сердце Шульгена, не знал он, что будет дальше.

А падишах дивов в это время говорил с Айхылу - той самой девуш-кой, которая так понравилась Шульгену. Под страхом самой мучительной смерти запретил Азрака говорить, что она пленница. Испугалась девушка и согласилась сделать так, как сказал ей падишах.

Вновь подал знак падишах, и вновь девушки появились перед Шульгеном. Но теперь вместе с ними была прекрасная девушка в свадебном наряде - Айхылу.

Не верил своему счастью Шульген, но все оказалось правдой - устроили им веселую свадьбу, а когда настало время - проводили в брачные чертоги. Так Шульген стал мужем Айхылу, дочери падишаха птиц Самрау.

 

 

Как Азрака говорил

с Шульгеном и Заркумом

 

Не передать, как счастлив был Шульген со своей молодой женой. Нежась с нею в высоком дворце, забыл он обо всем на свете. Молодые гуляли по дивным садам, что цвели во дворце, пили сладкую воду забвения, что протекала в тех садах в щедром изобилии, появляясь неведомо откуда и исчезая неведомо куда, вкушали диковинные плоды, каких нигде бы не смогли отыскать, хоть обойди целую землю.

Окрепла и дружба Шульгена и Заркума. Теперь Шульген души не чаял в том, с кем свела его судьба, верил ему во всем, благословлял тот день, когда пересеклись их пути.

И все же нет-нет, да и вспоминал он о своем брате, и тогда грызла его досада, что легко досталось ему счастье, что не совершил он на этом пути никаких подвигов, слава о которых разнесла бы его имя по всему свету.

Знал о том, что творится в душе Шульгена, только падишах дивов Азрака. Незримо, через своих соглядатаев, следил он за всеми движениями души Шульгена, не оставляя без внимания ни малейшей тени на его лице. Когда наступало время, в которое душа Шульгена была наиболее восприимчива к тонкому яду чужих мыслей, Азрака призывал к себе юных друзей и часами беседовал с ними, искусно направляя их в нужную сторону.

Тогда поведал он о величайших тайнах на земле - о волшебном коне Акбузате, о булатном мече, что не всякому дается в руки, и о Хумай, прекраснейшей из дев.

И так он вел свой рассказ, что и Шульген, и Заркум думали - только к нему обращена эта речь, именно ему открыл тайну падишах дивов Азрака. Поняли они - тот, кто овладеет мечом, кто усмирит коня - станет величайшим из богатырей, покорятся ему все на свете.

Покинув чертоги падишаха дивов, долго еще говорили они между собой об этих тайнах, пока в один из дней не решились отправиться в путь - добыть величайшие сокровища земли.

Заркум во всем поддерживал Шульгена, но про себя думал:

- Пусть поможет мне одолеть Урала, а там посмотрим, чья возьмет.

И вот оседлали они могучего дива и тайно, как им казалось, отправились в путь - добывать волшебного коня, булатный меч и девушку. А вослед им смотрели бессонные глаза падишаха дивов, от которого ничто не укрывалось в его царстве.

 

 

Как Шульген и Заркум

встретились с Хумай

 

Глазом не успели моргнуть Шульген и Заркум, не успели выдохнуть воздух царства Азраки, в тот же миг див доставил их на место. И тут же оглушил их крик птичьих стай, потому что отвыкли они от шума, находясь во владениях падишаха дивов. Оглушил их яркий свет, потому что отвыкли глаза, привычные к полутьме и сумраку владений падишаха дивов Азраки.

Но не успели они попривыкнуть к птичьему крику, как их заметили. Стих птичий щебет и гомон, и одна из птиц отделилась от стаи, начала невысоко кружить, рассматривая пришельцев.

- Мы пришли к Хумай, - спесиво закричал Шульген, потерявший всякую осторожность. - Пусть встретит нас согласно обычаю, как дорогих гостей!

- Ее нет дома, - отвечала птица, отлетая в сторону и теряясь в стае. Вдруг, словно по невидимому знаку, птицы стали сбрасывать свое оперенье. Обернулись они прекраснейшими девушками. Дух захватило у Шульгена и Заркума, не могли они налюбоваться на такую красоту.

Но даже среди прекраснейших девушек оказалась одна, что затмила их всех, как луна заслоняет звезды, как солнце затмевает блеск луны. Ошеломленный, оглушенный смотрел Шульген на девушку. Думал он, что это и есть, должно быть, Хумай.

Выступила она вперед и, как хозяйка, давно поджидавшая дорогих гостей, пригласила Шульгена и Заркума во дворец:

- Проходите, гости дорогие, располагайтесь. Хумай сейчас появится перед вами.

Словно важные гости, никуда не торопясь, чванясь, вошли во дворец Шульген и Заркум, выбрали себе места попочетнее, уселись на них без всякого приглашения, стали ждать.

Не успели они заскучать, как странным дымом стало заволакивать помещение. Обеспокоились Шульген и Заркум, вскочили на ноги, и тут раздался громовый удар, земля разверзлась, превращаясь в пропасть, и нежданные гости полетели вниз со страшной быстротой.

Но все имеет свой предел, и вот они даже глазом не успели моргнуть, как упали на дно глубочайшей ямы. Ощупывая себя, крича от страха, охая, поднялся на ноги Шульген. Стал он шарить руками в темноте, пытаясь найти выход, но всюду натыкался на стены ямы. Кричал, но никто не ответил на его крик - потому что Хумай (это и вправду была та самая красивая девушка, что пригласила их во дворец) сбросила Шульгена и Заркума в разные ямы.

А Заркум, который раньше пришел в себя, потому что тело у него было нечеловеческое, превратился в змею, стал искать щель, чтобы выбраться на волю. Знала о том наперед Хумай, приказала одной из девушек пустить бурлящую воду в яму.

В ужасе метался Заркум, всюду вода настигала его и вот, наконец, превратился он в водяную крысу и стал плавать в воде, ища себе спасения. Скоро он выбился из сил и прекратил свои попытки.

А в это время на краю ямы, в которой оказался Шульген, показалась наконец Хумай. Спросила она у растерянного Шульгена:

- Познал ли ты страх, когда полетел в темноту? Так же устрашилась и я, когда наточил ты на меня острый нож. За это отомстила я тебе, егет! А теперь будешь ты томиться в этой яме, пока не возродится для любви твоя душа, пока сердце твое - новое, доброе, не овладеет твоим разумом, пока жир твоего сердца не оттает! Отвернись от змей, стань их врагом! Научись выбирать себе друзей, научись выбирать верный путь! Только тогда ты снова станешь свободным.

Сказала Хумай эти слова и удалилась, оставив ошеломленного Шульгена наедине с его растерянностью.

 

 

Как Хумай встретила Урал-батыра

 

Поднялась из темных подземелий Хумай, радостно было у нее на душе оттого, что сумела она пленить своего старого врага из змеиного племени - Заркума. Но к этой радости примешивалась печаль, потому что пришлось ей оставить в темнице Шульгена, брата Урала, о котором нет-нет, да и вспоминало девичье сердце.

Решила она устроить праздник в честь такой победы, созвала всех своих подружек, и начался перед дворцом падишаха птиц Самрау шумный переполох. Тысячи ярких оперений заполнили небо, словно над землей раскинула свои крылья ярчайшая радуга.

И вдруг сломался узор, умолкли голоса - что-то нарушило течение праздника, беспорядочной толпой взмыли в небо девушки-птицы, стали кружить, пытаясь рассмотреть, что за новый гость пожаловал в их страну, какие у него намерения - добрые или, может быть, злые?

И только одна птица смело ринулась к пришельцу - это была Хумай. Приняла она свой привычный облик и подошла к гостю, которого она сразу признала. То был Урал-батыр.

А вот Урал ее не признал, и немудрено - ведь когда-то видел он ле-бедь, а здесь перед ним стояла высокая, красивая девушка. Сквозь длинные ресницы на батыра в упор смотрели прекраснейшие черные глаза. Высокая грудь волновалась под взором батыра, тонкий, как у пчелы, стан трепетал, пока она шла к нему.

Чистым, словно серебро, голосом приветствовала она батыра. Заговорила просто, как со старым знакомцем. А Урал был настолько поражен, что не мог даже слова сказать, только молча пошел с нею во дворец, куда Хумай пригласила его.

Она усадила батыра на почетное место, угостила с дороги. И до того было с ней хорошо батыру, что он постепенно почувствовал себя свободно, стал говорить о себе и сам не заметил, как рассказал обо всех своих приключениях.

Рассказал Урал и о своей мечте найти Живой Родник, уничтожить Смерть -невидимку.

-Пять стран я знаю - говорил батыр, - в одной родился, две другие повидал. еще две хочу увидеть. Но где же он, Живой родник? Как его найти?

Отвечала ему Хумай в глубоком волнении, она была тронута бесхитростным рассказом батыра:

- Найти Живой Родник непросто, и все же я знаю, где он находится. Но если ты хочешь моей помощи, отыщи для меня птицу, равных которой нет в мире, каких никто нигде не видел! Тогда я помогу тебе.

Задумался Урал-батыр, тряхнул головой:

- Найду я ту птицу и принесу тебе, но в ответ на твои слова скажу - не нужно мне золота, нет у меня воза, чтобы его возить за собой. Не нужно мне украшений, потому что нет у меня любимой, чтобы одарить ее. Ни о чем, кроме добра, не помышляю я.

Помоги мне исполнить желания людей, помоги победить Смерть-злодейку, чтобы смог я утереть кровавые слезы рода людского. Вот какой дар мне нужен. Скажи мне, чтобы я знал, чем ты сможешь меня одарить?

Поднялась с места Хумай, зазвенел ее голос:

- В огне не сгорит и в воде не утонет, ветру не даст за собою угнаться, не устрашится ни вершин, ни ущелий, копытом ударит - горы рассыплются в прах, поскачет - рассечет море. Будет тебе соратником тот, кто рожден на небе, кто взращен на небе, у кого нет потомства на земле, тот, кого не смогли одолеть дивы за тысячу лет, тот, кто достался мне от матери моей, тот, кто предназначен моему возлюбленному - мой тулпар Акбузат. А с ним вручу я тебе булатный меч - его не берет ржавчина, против огня он становится огнем, против воды - водой. Дивам погибель - тот булатный меч!

Взволнован был Урал не меньше, чем Хумай. Вскочил он с места, решил тотчас же отправиться в путь. Насилу остановила его девушка, упросила остаться на денек, передохнуть от тяжких трудов.

Согласился Урал-батыр, погостил во дворце еще день, но более за-держиваться не стал - манила его дорога, манил его дорогой подарок, что обещала ему Хумай.

В то утро умылся он водой ключевой из источника, попрощался с Хумай, которая вышла его проводить, и отправился по дороге, имя которой неизвестность..

Долго смотрела ему вослед Хумай. Не открылась она батыру, не назвала своего имени, не сказала, что брат его томится у нее в плену. А сам батыр не мог ни знать об этом, ни догадаться.

 

Как Урал-батыр

нашел невиданную птицу

 

День ехал Урал-батыр на своем волшебном скакуне, два ехал, а там и неделя прошла, и месяц миновал. Пролегал его путь по странной местности - высились вокруг одни угрюмые скалы, словно иссеченные в страшном гневе неведомым батыром. Пустынно было вокруг, только вороны да сойки летали невысоко над землей - ни человек, ни какая живность не попадались ему в пути.

Наконец вдалеке показалась высокая гора. Вершины ее за облаками не разглядишь ее - вся она в дымке.

Решил батыр осмотреться, слез с коня, превратил его обратно в посох и полез на гору. День карабкался, два карабкался, а там и неделя прошла, месяц миновал. Раздвигает батыр тучи, туман рассекает, все лезет наверх.

Наконец, добрался он до вершины, стал оглядываться. Ничего не видно, вокруг белым-бело, словно зима наступила, и все равнины замело снегом. Это облака закрывают землю, не дают пробиться взгляду. Долго смотрел Урал-батыр по сторонам, наконец, решил заночевать на той горе.

Вдруг среди ночи разбудил его сон, в котором небо очистилось и в страшной дали показалась звездочка.

И так нестерпимо она сияла, что Урал-батыр проснулся. Потер глаза, огляделся - и видит, что вправду вдалеке сияет какая-то звезда. Смотрит Урал-батыр и ничего понять не может - сияет что-то, а что - не разобрать. Вынул он тогда свой волшебный посох, и тут случилось чудо - приблизилось к нему сверкающее озеро.

Берега того озера не из камней сложены, а из чистого серебра. Растут вокруг озера цветы, ветер их гнет, а они не шевелятся. Пригляделся к ним Урал-батыр - да ведь они тоже из серебра!

Блестит гладь озера, да только не рябит волной на ветру, отливает тяжелым блеском. Когда падает на нее свет луны - сияет ясным жемчугом. Вот какое озеро увидел Урал-батыр!

А плавают на том озере птицы необычайные, таких Уралу видеть еще не приходилось. Среди птиц одна - оперение у нее такое красивое, что век бы смотрел, любовался.

Повел своим посохом Урал-батыр, заворожил птицу волшебным блеском-сиянием. Повел посохом еще раз - и вот он уже на берегу того озера. Удивился Урал-батыр волшебным свойствам посоха, не знал он, что сокращает посох расстояния.

Но дольше удивляться времени не было - нужно птицу ловить. Бросился к ней Урал-батыр, а птица не улетает, страха нет в ее глазах. И только когда Урал-батыр схватил ее в руки, забилась она в испуге, попыталась вырваться. Но куда там - железная хватка у егета.

Вышел на берег Урал-батыр, не знает, что делать с птицей. Отпус-кать нельзя, а как привезти ее к Хумай - тоже не знает.

Видя его замешательство, вдруг птица заговорила:

- Кто ты, егет? Джинн? Или, может быть, человек? Скажи мне.

Удивился Урал-батыр, не ожидал он, что птица красоты невиданной еще и говорить умеет. Стал он ее расспрашивать, какого она рода-племени, и много ли таких, как она, водится на свете.

Но птица молчала, только смотрела на него пристально, словно хотела решиться на что-то. Подумал было Урал, что ему послышалось, мало ли какие чудеса бывают в таких странных местах, как птица заговорила вновь.

- О егет, - сказала она, - отпусти меня, а потом закрой глаза. Я не улечу от тебя, видишь, я сложила крылья. А когда разрешу - откроешь их снова.

Призадумался тут Урал-батыр, как бы не сбежала птица. Вынул он волшебный посох и приказал ему мысленно, чтобы следил за ней.

«В воду кинется - обернись щукой, в небо взлетит - соколом устремись по следу. А на земле я и сам ее не упущу», - таков был его приказ.

Что ж, выпустил он птицу из рук, отвернулся, зажмурился, и вовремя - опалило его светом ярким. Если бы он смотрел - выжгло бы глаза непременно.

- Открой теперь глаза, егет, - услышал он знакомый голос. Обер-нулся батыр на голос, и видит - перед ним девушка красоты невиданной, брови вразлет, ямочки на щеках, на левой щеке родинка. Волосы развеваются по ветру, а сквозь густые ресницы улыбаются егету черные ясные глаза.

Потупила взор девушка и сказала Урал-батыру:

- Егет, скажи мне, как ты очутился здесь? Что за беда заставила те-бя покинуть родные края? Ведь озеро это такое дальнее, что никто, никто - ни человек, ни див не могут сюда добраться.

Не стал Урал-батыр рассказывать обо всем, что с ним случилось, сказал только:

- Ищу я птицу красоты невиданной, какой не бывает на свете. Издалека увидел тебя на этом озере, вот и решил посмотреть вблизи. А как ты сама оказалась здесь? Человеческого ли ты рода племени?

А про себя подумал: «Вот незадача, видно, не скоро поиски мои прекратятся!»

Подняла девушка к Урал-батыру ясное, светящееся лицо и тихим, чистым голосом проговорила:

- Имя мое - Айхылу. Есть у меня мать, есть у меня отец. От рожде-ния дано мне свойство рыбой плавать в воде, птицей летать в небесах.

Похитили меня дивы, держали у себя во дворце. Однажды пришел в те края какой-то егет, он женился на мне. Жили мы с ним недолго, в один из дней он вдруг исчез. Тогда решилась я бежать, а чтобы дивы не напали на мою страну - спряталась здесь, на этом озере. Уж здесь, думала я, никто меня не отыщет. Но вот ты пришел, и мысли мои рассеялись, словно тучи на ветру, дороги, по которым могла я скрыться, исчезли, как оборвавшаяся на бегу тропинка.

Есть у меня конь волшебный - Харысай. Возлюбленному моему он предназначен. В бою будет он тебе соряатником, умирать будешь, страдать от жажды - спасет тебя, достанет воды из-под земли. Если ты не против, отправимся вместе к отцу, он знает обо всем на свете, нет такого места, где бы он не побывал. Он подскажет тебе, где найти ту невиданную птицу, которую ты ищешь.

И тогда, если захочешь, будем жить вместе.

Призадумался Урал-батыр, не зная, как ответить, потому что ждала его другая дорога.

Наконец сказал он ей с легкой грустью:

- Ах, красавица, не могу я принять твой дар и в твою страну я тоже не пойду. Быть может, птица ты, а не девушка, так что отвезу я тебя в одно место, там расскажешь о себе. Захочешь - будешь птицей, захочешь - станешь девушкой, будет так, как тебе хочется. Никто не посмеет тебя обидеть, я буду твоим защитником.

Поняла девушка, что егет не обманет ее, вновь стала птицей, села на плечо Уралу, и они отправились в путь.

А путь-то оказался недалек - сели они на волшебный посох вер-хом и во мгновение ока оказались возле дворца Хумай.

Не успел сойти на землю Урал-батыр, как во дворце началась суматоха. Множество птиц вмножество девушек хлынули навстречу Урал-батыру.

«Ну надо же, - подумал он, - неужели они по мне так соскучились?» А девушки, не обращая на него никакого внимания, окружили птицу, которую он привез с собой.

- Айхылу!- кричали они. - Айхылу!

Закружилась птица в небе, грянулась о землю и обернулась прекрасной девушкой. Вырвалась она из объятий своих подружек, подошла к Урал-батыру, сказала:

- Это судьба, мой егет, ты привез меня туда, куда я так стремилась - домой! Ведь это и есть дворец моего отца!

Изумился Урал-батыр, ничего понять не может.

Тут перед ними в окружении своих служанок показалась взволнованная Хумай. Крепко обняла она Айхылу, а потом обратила радостное лицо к Урал-батыру.

- О мой егет! - воскликнула она с дрожью в голосе. - Каким же ты оказался батыром! Ты освободил мою сестру от дивов!

Развел руками егет, стал спрашивать у Хумай:

- Скажи, откуда ты знала, что твоя сестра и есть та птица? Ведь я нашел ее на далеком озере, ни с какими дивами я не сражался.

Поняла Айхылу, что сестра е

е ни о чем не знает. Стала она рассказывать, как томилась в плену, как сбежала от дивов и как Урал-батыр нашел ее на озере.

Крепко тогда призадумалась Хумай, решила она, что нужно позвать отца, который жил в отдаленных покоях дворца.

Послали за ним.

Не стал скрывать своей радости Самрау-падишах, крепко обнял он пропавшую и вновь обретенную дочь, но, выслушав ее рассказ, призадумался крепко. Долго сидели они в молчании, и наконец, после тяжких раздумий, сказал величавый падишах:

- Дочь моя, если дивы узнают, что ты вернулась, они пойдут на нас войной, захватят и разорят нашу страну. Ты, доченька, устала после стольких бедствий, отправим мы тебя к матери твоей, Луне. Там отдохнешь, поправишь свое здоровье. А вы… - обратил он свой взор к Хумай и Уралу, - молчите и никому не говорите, что она вернулась. Также предупредите всех, чтобы молчали, иначе грозит нам страшная опасность!

И они разошлись в радости от нежданной встречи и в тревоге перед грядущими испытаниями.

 

 

Как Урал-батыр узнал,

что его хозяйка и есть Хумай

 

Три дня и три ночи спал Урал-батыр, отдыхая после тяжелых поисков. Три дня и три ночи просидела возле его изголовья Хумай, отлучившись лишь ненадолго - проводить свою сестру. Айхылу оседлала волшебного коня Сарысая и с тяжелым сердцем ускакала в небо, отправившись в далекий путь к своей матери-Луне.

Хумай вернулась в покои, в которых отдыхал Урал-батыр, и заду-малась, как думала она не переставая все эти дни, с тех самых пор, как егет появился в ее владениях.

Но вот батыр пошевелился, лицо его разгладилось, и он открыл глаза - Урал проснулся отдохнувшим, спокойным и счастливым, словно там, во сне, все тревоги и заботы покинули его.

Радостно встретился он глазами с прекрасной своей хозяйкой, с девушкой, имени которой он не знал, но любил с той самой минуты, как увидал ее.

Хумай пожелала ему доброго утра, а Урал высказал свое желание узнать, как же зовут его хозяйку и как так вышло, что птица оказалась ее сестрой.

Улыбнулась девушка, сомнения оставили ее, и тогда сказала она светло и ясно:

- Помнишь ли ты лебедь, которую спас от смерти? Ведь лебедь эта - я. Зовут меня Хумай, дочь падишаха птиц Самрау перед тобой!

Не остался равнодушен Урал-батыр, сильное волнение отразилось на его лице:

- Если это так, помнишь ли ты, что говорила нам об источнике Жизни, о Живом Роднике? Что скажешь мне теперь? Поможешь ли ты отыскать его? Когда ты посылала за своей сестрой, ты обещала мне награду. Красавица моя, слово теперь за тобой. Лишь выслушав тебя, продолжу я свое странствие.

Не смогла скрыть своего волнения Хумай, вскочила она с места, не зная, что же ответить, как поступить. Но вскоре она овладела собой, и голос ее наполнил палаты дворца:

- Я оставлю тебя, мой егет, но оставлю ненадолго. Ты услышишь мой ответ еще до заката солнца!

Не находил себе места Урал-батыр, чувствовал он, что судьба его решается в эти минуты. Вскочил он с места, и стал ходить широкими шагами, придерживая волшебный посох рукой, чтобы не бил по ногам.

А царевна Хумай отправилась к своему отцу. Ворвалась она в его покои, бросилась на грудь, спрашивая у него совета.

- Дочь моя, - раздался в тишине удивительный голос падишаха птиц Самрау, - если любишь его, то пойдешь за него! И Акбузата ему отдашь! В этом мире будешь жить весело и счастливо. Батыру, силой своей равного Уралу, станешь матерью, дитя мое. Созови людей, устрой для храбреца великий пир. И брата его освободи ради такого праздника. Пусть мир и счастье хранят тебя, дитя мое.

Радостно выслушала эти слова Хумай, просветлело лицо, и заботы и тревоги оставили ее. Начались для нее уже другие, радостные хлопоты.

 

 

Как встретились Урал-батыр и Шульген

 

Как же был изумлен Урал-батыр, когда в покои дворца вместе с Хумай пришел его брат! Обрадовался он, стал рассказывать о том, что пережил, что видел в пути.

Не удивился Урал, узнав, что Хумай заточила его в подземелье, помнил он, как невоздержан его брат на слова и поступки. А Хумай, не желая огорчать Урала, не стала рассказывать ему, что пришел в ее страну Шульген не один, а с Заркумом - злейшим врагом птиц. Удалилась она, сделав знак Уралу, что они еще встретятся, поговорят обо всем, и оставила братьев одних.

С нескрываемой злобой и раздражением слушал Урала Шульген. Думал он: «Если Урал прославится и вернется к отцу, кто тогда станет меня слушать? Никто не будет со мной считаться, - решил в тоске и отчаянии Шульген. Потому и не стал он рассказывать Уралу о своих приключениях, утаил свои тайны от брата, лицо которого светилось искренней радостью.

Решил Шульген, предавшись своей злобе, погубить Урала, славу его присвоить, красавицу Хумай отобрать, оседлать Акбузата, вооружившись булатным мечом. «Тогда, - думал он, - все склонятся предо мной, признают, что нет на земле равного мне батыра».

А Урал по доброте своей, не ожидая от брата ничего худого, не обратил внимания на то, что встретил его Шульген без всякой радости. «Сидел бедняга в подземелье, не по себе ему. Но ничего, сходим на охоту, развеемся», - решил Урал-батыр.

Однако неделя проходила за неделей, месяц за месяцем, а угрюмость не сходила с лица Шульгена. Целыми днями сидел он в каком-нибудь укромном углу дворца, погруженный в свои черные мысли.

И вот однажды Урал-батыр, вернувшись вместе с Хумай с веселой прогулки, долго искал своего брата. Обошел он все закоулки дворца -нет нигде Шульгена, пропал! Наконец отправился Урал в поле и там нашел Шульгена сидящим над ручьем в глубокой тоске.

Попытался заговорить с ним Урал-батыр - не отвечает Шульген, замкнулся в себе. Ничто не может отвлечь его от мрачных мыслей.

Видя, что все уговоры бесполезны, поднялся с места Урал-батыр и сказал такие слова, обведя рукой весь свет:

- Послушай, брат, ведь мы с тобой батыры. А есть ли на свете сила, что одолеет батыра? Радость и горе, счастье и беда следуют за батыром, словно тень, не оставляя ни на миг. То с радостью встретится он под солнцем, то с бедой. Но разве мужчина, что зовется батыром, отступит, разве поддастся беде или разомлеет от счастья? Нет, ничему не уступит дорогу батыр. Против огня он станет водой, против врага он встанет горой. Не ради себя, ради людей найдет он выход из всех трудностей.

Батыр не жалуется на судьбу, ведь она в его руках, не станет он скупиться на добро - ведь все добро мира принадлежит ему. В битве он неутомим, в небо поднимется без всякой лестницы, надо будет - разомкнет землю и спустится в мрачные ее подземелья, победит всех врагов и снова будет жить.

Добрый совет, поданный другом, помогает батыру, а питье, поданное врагом, становится для него ядом.

Так говорил Шульгену брат его Урал, воодушевляя его на подвиги, достойные батыра.

Ни слова не ответил ему Шульген, не мог он преодолеть силы своих черных мыслей, толкавших его на злое дело.

Оставил тогда Урал своего брата, а Хумай, которая много думала о двух братьях в эти дни, уже поняла, что впечатление, которое у нее осталось от первой встречи с ними, не обмануло ее. Теперь она знала, что Урал-батыр - добрый человек с чистой светлой душой, и оттого привязалась к нему всем сердцем.

А вот Шульген… Шульген вызывал у нее большие опасения. Боялась она его, но почему - объяснить не могла. На всякий случай решила она разделить братьев, сделать так, чтобы виделись как можно реже, чтобы спали они в разных местах.

Урал-батыр мог проспать пять суток подряд и потому приставила к нему Хумай пять девушек, чтобы они сон его оберегали, стерегли его покой.

А Шульгена разместила она в других покоях, чтобы не смог он со-вершить задуманное им злодеяние.

Злился Шульген, не находил себе места, наконец пришел к брату, чтобы выложить все, что накопилось у него на душе.

- Кто его знает, чем все обернется, - сказал он Уралу. - Самрау может передумать помогать тебе. А ведь ты батыр, который прославился повсюду. Давай силой захватим Акбузата, захватим страну Самрау, сами будем править. Один из нас возьмет себе посох, другой сядет на Акбузата - кто тогда сможет нам противостоять? Тогда и я прославлюсь, дочь падишаха Самрау в жены себе возьму, на Акбузата сяду.

Не сразу ответил Урал-батыр, понял он наконец, что творится в душе его брата. Но, подумав, решил не ссорится, не хотел он, чтобы Шульген стал ему врагом. Потому Урал сказал такие слова:

- Они никому не причинили зла, не проливали человечьей крови, нет в их душе враждебности по отношению к людям. Этим они нам сродни. А вот в той стране, в которой див правит, люди томятся в рабстве. Вот какую страну мы должны с тобой завоевать, освободить людей.

А насчет девушки и Акбузата скажу так - если она полюбит тебя, она будет твоя. Если подарит тебе коня - Акбузат будет твой. Не пристало нам, батырам, враждовать из-за девушки, Смерти путь открывать нам не с руки. Мы же не убийцы, не злодеи! Одолеем Азраку, вернемся домой со славой, добудем воды из Живого Родника, сделаем всех людей бессмертными, брат!

Решил тогда Шульген, что все ему позволено, принял он слова Урала за слабость. «Теперь, - думал он, - захвачу Акбузата, и Хумай станет моя».

Выбрав время, когда Урала не было во дворце, он явился в покои Хумай.

Яростный, сильный, опасный в гневе, открыл он свое сердце, признался в том, что скрывал так долго.

- Сердце мое свободно для дружбы, Хумай, - сказал он, - но я не прощаю тех, кто встает у меня на пути. Вспомни, когда я только прибыл в твой дворец, ты заточила меня в темницу. Может быть, ты просто хотела отомстить мне за горе, которое я тебе причинил. Ну вот, ты отомстила.

Но теперь, когда ты меня выпустила из темницы, мы с тобой в расчете. Как только я увидел твое лицо - я позабыл все свои обиды, я вновь полюбил тебя. Пойдешь ли ты за меня? Отдашь ли мне свое сердце? Если пойдешь за меня, если полюбишь меня - будешь моей женой, а если нет - месть моя будет ужасна, свершу я то, от чего содрогнется весь мир. Ответь мне сейчас же, я не желаю ждать!

Подняла свое ясное лицо Хумай и так сказала Шульгену:

- Егет, вижу я все твои тайные помыслы, все я поняла. Но я дочь падишаха, старшая его дочь! Не все в этой жизни зависит от меня! Сделаем так, как велит обычай - устроим большой праздник, и там ты покажешь миру свое богатырство, на том майдане прославишься ты.

Есть у меня конь Акбузат, подаренный мне матерью. Прискачет он на мой зов, станет рыть землю копытом. Если ты батыр - он узнает тебя. Если сможешь его оседлать, если сможешь в том седле усидеть, если сможешь булатный меч из ножен вынуть, тогда Акбузата тебе подарю, отца попрошу свадьбу нам устроить, стану возлюбленной твоей.

Решил Шульген, что Хумай согласилась на его предложение. Ярость отпустила его, и он ушел дожидаться назначенного дня.

В тот же день Хумай приказала объявить всем, что состоится праздник в ее честь, на котором любой сможет показать свою силу. Победитель должен был стать мужем царевны Хумай.

 

 

Как Урал-батыр и Шульген

состязались на майдане

 

Великое множество птиц слетелось на большой майдан падишаха Самрау. Со всех концов большой страны спешили они на праздник. Еще бы - ведь не каждый день дочь падишаха выбирает себе жениха. Тем более, что вести разлетелись по стране - спорят за дочь падишаха два брата, два батыра, каких свет не видывал.

Шум и крики раздавались со всех сторон, в воздухе кружили стаи птиц, которые выискивали себе место на майдане, на котором уже перышку было негде упасть. И все же наиболее глазастые находили себе укромные уголки. Быстро слетев вниз, чтобы местечко не занял кто-нибудь поудачливей, птицы превращались в девушек. Вся площадь была расцвечена их нарядами. Но были здесь и простые жители страны падишаха Самрау, вечно юные люди - словом, никто не остался в стороне от праздника.

И вдруг - словно волна побежала по площади - это все обратили свои взоры ко дворцу, из которого торжественно вышла Хумай. Возглас удивления раздался изо всех уст - так царевна была прекрасна. Вот она плавно подняла руку, словно крылом взмахнула, и бросила клич, вызывая Акбузата.

Громом ответило ей небо, само солнце покачнулось, земля зашаталась под ногами. И словно звезда сорвалась с неба и огненным шаром полетела к земле - это был Акбузат, крылатый конь небесный.

Молния не успела погаснуть, как он уже был здесь, стукнул копытом о землю, и опять затряслась земля. Подскакал Акбузат к Хумай, голову склонил, замер.

Вздох удивления вырвался из груди собравшихся. Так был удивителен небывалый конь!

Уши он навострил словно шилья, зубы у него словно дольки чеснока, грудь высокая, как у кречета, ноги тонкие, легкие, ход высокий. Храпит он, сверкает влажным глазом и в ярости жует удила. Оседлан он, словно к войне, готов принять седока, а к луке седла привешен меч - острый, сверкающий меч. Вот он каков, Акбузат!

Приласкала его Хумай, потрепала по холке, обняла за шею. Голос ее звонкий разнесся по майдану, словно колокольчик серебряный.

- Мой Акбузат, мой конь крылатый! Жил ты на небе, как звезда, ждал того, кто возьмет тебя под уздцы. Скольких батыров ты сбросил, в чьих жилах текла нечеловеческая кровь, кровь демонов! Скольких батыров из рода человеческого, из тех, кого я выбирала, сбросил ты с неба. Никого, никого не нашел ты достойным себя, никого, никого не избрал ты для меня.

Сегодня опять призвала я тебя на испытание. Ждут тебя батыры, ждут они твоего решения. Кого ты изберешь, как изберешь? По красоте ли выберешь или по богатырству? Избери себе достойного, сделай его спутником своим. Будет он тебе другом, будет мне - возлюбленным.

Поднял голову свою Акбузат, низкое ржание его громом разнеслось по окрестностям.

- Когда ветер тучи нагонит, когда налетит буря с дождем, перека-ти-поле спрячется в овраге, тогда красавец станет искать себе убежища, чтобы сберечь свою красоту.

Но когда скачу я, поднимается ветер, от которого камни срываются с места словно пушинки, воды закипают, уничтожая все живое, так что рыба не может плыть по волнам, словно не вода это, а огонь. Если ударю я копытом, даже Каф-гора содрогнется, как тесто, и рассыплется в муку-толокно, все живое погибнет вокруг, никто не спасется.

Нет, не красавец мне нужен, а батыр! Такой батыр, что сможет меч в руке удержать булатный. Тот меч солнце закаляло своим пламенем долгие годы. Огонь, способный расплавить весь мир, не причинит вреда этому мечу. Ничто на свете для него не преграда.

Тот меч в руках сможет удержать лишь тот, кто в небо взметнет камень в семьдесят батманов, лишь тот, кто удержит эту тяжесть на кончиках трех пальцев. Лишь такого мужчину назову я батыром.

Тот, кто хочет стать спутником мне, пусть испытает сперва силу свою!

Услышали люди, что сказал Акбузат, прихлынули к подножью горы, туда, где лежали огромные камни. Долго искать камень в семьдесят батманов не пришлось, вот только силы сдвинуть его с места у них не было.

Месяц его пытались сдвинуть, год, но камень не сдвинулся с места. Зашумели на майдане.

Услышав этот шум, посмотрела Хумай на Шульгена. Блеснули ее глаза огнем. «Подними этот камень и брось его в небо», - говорил это взгляд.

Поднялся с места Шульген. Скорым шагом подошел он к подножию горы, ощупал камень со всех сторон, встал поудобнее и набросился на него как на врага. Покачнулся камень, сдвинулся с места, а Шульген ушел в землю по колено. Не сдается он, думает, что удача близка, что забросит он камень в небо, получит Хумай и Акбузата.

Жилы напряглись у него, ушел он в землю по пояс, но сдвинуть камень так и не смог. Устал, дышать уже не может, наконец бросил он эту затею, отошел в сторону, пряча глаза.

Глянула тогда Хумай на Урала, все было в этом взгляде - и любовь, и надежда.

В гневе подошел к камню Урал-батыр, обидно было ему, что брат его опозорился. Даже теперь больше думал Урал о Шульгене, чем о себе. Ударил он кулаком по тому камню, и покатился камень, словно галька на речном берегу. Поднял Урал камень в семьдесят батманов и бросил его в небеса. Легко бросил, без напряжения. Люди, что стояли невдалеке, только и увидели, как взлетела махина в небо и скрылась из глаз. Долго смотрели в небо люди, ждали, когда камень яупадет на землю.

Было утро, потом полдень настал. Полдень прошел, вечер настал. И только тогда в небе послышался грозный гул, показалось что-то, летящее к земле. Это возвращался камень. Испугались люди, заплакали. Ведь упадет на землю страшная махина, беда будет.

Легко поймал камень Урал-батыр, вытянул руку, удержал глыбу на кончике трех пальцев. Только спросил:

- В какой стороне живет Азрака?

Люди, не веря, что избежали страшной напасти, стали кричать, показывать руками, недоумевая, зачем это Уралу.

А батыр поднял камень над головой и сильно метнул его в ту сторону.

Переглянулись люди, удивились, стали гадать, куда упадет камень.

А в это время Акбузат, что застыл на майдане, пробудился и медленно подошел к Уралу, склонил перед ним голову.

- Батыр, отныне я твой, - сказал он.

Увидев это, зашумел, возликовал народ. Все видели, какой слав-ный подвиг совершил Урал-батыр.

И тогда вперед выступил падишах Самрау. Подал он руку Урал-ба-тыру и сказал ему:

- Будь моим зятем.

Еще сильнее закричал народ на площади. Все пели хвалу Урал-батыру, невесте его Хумай, все прославляли мудрость падишаха Самрау.

И начался тогда пир, равному которого не было ни до, ни после. Продолжался этот пир три дня и три ночи. Никто не остался в стороне, каждый там был, каждый получил подарки. Все были довольны и счастливы, всем казалось на том пиру, что началась новая, радостная жизнь.

 

 

Как Шульген вновь обрел жену

 

Один только человек не радовался, один только человек не улыбался на этом празднике. Это был Шульген.

Лютой, глубокой ненавистью воспылал он к своему брату - за унижение свое, за бесславие свое, за ту славу, которую обрел его брат. Зло перекатывалось в его душе словно камни, которые по весне выворачивает из земли бурное половодье.

Видел Урал-батыр несчастье своего брата, жалел его, но обо всем, что творилось в его душе, не догадывался. Сговорился он с Хумай и пошли они к падишаху птиц просить выдать за Шульгена Айхылу - младшую сестру Хумай. Не стал перечить их желанию Самрау, согласился, - и тогда посреди пира объявила Хумай о новой свадьбе. «Славно, славно! - стали восклицать люди. - Это будет по справедливости!»

Не успели отзвучать здравицы, как задрожала земля, небосвод окрасился алым цветом, словно кто-то щедро опрыскал его кровью. Все повскакали с мест, никто не знал, что случилось, все принялись гадать, что это может быть.

- Не див ли это идет войной? - раздались испуганные крики.

В это время с небес с воплем отчаяния пал огненный клубок. Подхватил его Урал-батыр, не дал ему удариться о землю. Посмотрели все и узнали - то была Айхылу.

Откачали ее, стали расспрашивать, что случилось.

С трудом прошептала она, что видела, как Урал-ба-тыр метнул в небо камень, как поймал его снова и бросил в сторону падишаха Азраки. Камень тот через горы и моря перелетел во мгновение ока, упал на страну дивов. И сейчас же земля треснула, из нее взметнулось пламя до самого неба, захлестнуло Айхылу и сбросило вниз.

Подивились люди, но и порадовались - то-то шуму наделали Азраке, теперь не пойдет он с войной на страну падишаха Самрау, побоится.

- Два моих зятя - моя опора, - возгласил старый падишах, и люди шумными криками поддержали его. И свадьба разгорелась с новой силой.

 

 

 

Как Урал-батыр

отдал свой посох Шульгену

 

Увидев Айхылу, понял Шульген, что див коварно его обманул. Испугался он, что Айхылу может его выдать, заметался, не зная, что делать. Бросился он к Хумай - поговорить, предупредить, но оказалось, что она спустилась в подземелье к Заркуму. Струсил Шульген, боялся он, что теперь и Заркум расскажет о том, что Шульген предал Урала. Охваченный страхом, отправился к Уралу и стал просить его отдать волшебный посох падишаха Азраки.

- Я тоже хочу прославиться, - твердил он, как безумный. - Тебя все знают, а надо мной все смеются.

Жалко стало Уралу своего несчастного брата, пробовал он уговорить Шульгена остановиться, предлагал вместе пойти, но Шульген не слушал его, знай твердил свое. И тогда Урал-батыр отдал ему волшебный посох падишаха.

Исказила лицо Шульгена безумная радость, выбежал он прочь из дворца. В стороне от людей, в чистом поле он ударил посохом о землю и скрылся из глаз.

В ту минуту земля расступилась, из недр ее хлынул мощный поток, во мгновение ока затопивший всю округу.

Пришла вода и в подземелье, в котором томился Заркум, куда пришла расспросить его Хумай. Сбил Хумай с ног могучий поток подземных вод, а Заркум, сразу смекнув, что кто-то привел в действие посох, превратился в огромную рыбу и проглотил ее.

Вся земля погрузилась во тьму, случилось тогда затмение, потому что само Солнце перестало светить, потеряв свою дочь - Хумай, и люди с ужасом поняли, что они лишились не только земли под ногами, но и света и тепла. Крик вырвался из их груди, но крик этот был заглушен могучим топотом копыт - то был Акбузат!

Заслонил он дорогу потоку, преградил путь Заркуму. Желая спастись во чтобы то ни стало, выпустил Заркум из своей пасти Хумай, превратился в водяную крысу и узкими потоками уплыл далеко в море, подальше от грозных копыт Акбузата.

А великий конь бережно доставил Хумай во дворец. Очнувшись, она тут же позвала Урала и рассказала ему все, что узнала от Заркума.

- Мой брат оказался врагом, - только и сказал Урал. На сердце у него была печаль.

Высох бушующий поток, не хватило у него сил противостоять Акбузату, вновь появилось на небе солнце, ведь Хумай была спасена.

 

 

Как снова встретились Заркум и Шульген

 

И вновь встретились в пути Шульген и Заркум - вела их одна дорога к падишаху дивов Азраке. Радостно приветствовали они друг друга, но в душе каждый из них был насторожен. Шульген не забыл, как обманул его Заркум, сказав, что Айхылу его сестра, а Заркум сразу же понял, кто теперь хозяин волшебного посоха. «Дождусь подходящего случая и отберу посох. Он по праву мой», - подумал он, но ничего не сказал, только ядовитая улыбка окрасила его лицо.

Всякий путь, однажды начавшись, заканчивается. Окончился он и для Шульгена и Заркума, которые достигли владений падишаха дивов Азраки.

Узнав обо всем, созвал падишах великий совет. Случилось то, чего они так боялись - Урал-батыр заполучил Акбузата и булатный меч.

Был на том совете и Кахкаха. Он сразу же узнал свой посох, который держал в руках Шульген, но, глянув ему в лицо, понял - перед ним уже не тот юнец, которого он знал. Долгий опыт зла преобразил его, и посох он не отдаст. «Ничего, - подумал Кахкаха. - Я натравлю его на брата. Кто-нибудь из них да погибнет, а посох все равно будет моим».

День и ночь думал совет падишаха, и, наконец, решили они пойти войной на людей. «Кто нападает первым - побеждает, - сказал старый див-хынсы. - Пока наши враги в растерянности будут думать, что делать, мы их завоюем, уничтожим род людской». На том и согласились.

Приказал тогда Азрака своим дивам начать войну. Поделил он все свои войска на четыре части, чтобы напасть на людей со всех четырех сторон света.

 

 

 

Как началась война с дивами

 

Недолго длились счастливые дни Урал-батыра и Хумай. В один из дней небо полыхнуло огнем, словно кто-то поджег все леса на свете. Послышался тяжелый удар, и тогда вся вода, какая была на свете, обрушилась на сушу. Это дивы начали войну.

Кругом была вода, а все небо горело в огне. Птицы не могли летать - их крылья опалял жар. Люди не могли найти сухого местечка - все на свете скрыла под собой морская вода. Люди и звери - все взывали к Урал-батыру, просили защитить их от этой напасти.

Урал-батыр не испугался ни воды, затопившей землю, ни огня, ох-ватившего небо, ни дивов, которые поползли из всех щелей губить все живое на свете. Попрощался он с Хумай, вскочил на Акбузата и поднял свой булатный меч, сверкнувший в небе, словно молния. Так началась кровавая война людей и змей.

 

 

Как пришел конец

падишаху дивов Азраке

 

Месяц сражался Урал, год сражался, днем и ночью боролся Урал-батыр с нечистью, заполонившей землю. Акбузат выносил его из битвы, когда он уставал, Акбузат вихрем мчался в бой, когда Урал-батыр вновь набирался сил.

Дивы погибали в яростной борьбе. Тысячами и тысячами крушил их Урал-батыр, крушил, не давая опомниться, скрыться во глубине моря, нахлынувшего на землю. И так много погибло дивов, что посреди водного простора возникла огромная гора. Увидев сушу, приплыли сюда уцелевшие люди, те, кто сумел спастись на утлых своих лодчонках.

Взобрались люди на ту гору и увидели, как вдалеке полыхает битва, равных которой не было еще на земле. То встретились на поле брани Урал-батыр и падишах дивов Азрака.

Див, огромный, словно гора, молча стоял, озирая поле брани, на котором погибло столько дивов. Но не о них жалел он, а жалел о том, что нет в ту минуту в его руке волшебного посоха, которым он мог сокрушить великую мощь Урал-батыра.

Но и меч его был не из последних, таил он в себе великую силу, от которой еще никому не удавалось уйти живым. Вздымая меч, взмахнул чудовищной лапой падишах дивов, и гром прогремел над землей. Огнем сверкнул тот меч и тяжело обрушился на Урал-батыра. Закипела вода, задрожала земля от того удара.

Но Акбузат, быстрый, словно молния, вынес Урал-батыра из-под удара, взметнулся он в небо и понес батыра прямо к падишаху дивов. Не стал медлить Урал-батыр, ударил булатным мечом и разрубил падишаха надвое. Страшно вскрикнул падишах, пошатнулся и упал бездыханным в море. От его падения содрогнулась земля, и тысячи змей завизжали от горя и муки. Но было поздно - расступилось море, разделилось на две части. И выросла в том месте огромная гора Яман-тау - Страшная гора.

А Урал-батыр, не зная устали, все скакал и скакал вперед. Там, где проходил он с верным Акбузатом, море отступало, поднималась из воды высокая гора, на которую взбирались все новые и новые, уцелевшие от потопа люди.

 

 

Урал-батыр встречает своих сыновей

 

Не год и не два прошло с тех пор, как Урал-батыр вступил в битву с дивами. Не знал он ни сна, ни покоя в этой войне. Перебил он дивов столько, что сбился со счета. Когда он оглядывался назад - видел горы, сложенные из побежденных им дивов и змей.

Повзрослел Урал-батыр, перед нами уже не тот юноша, что вышел со своим братом Смерть извести, но всепобеждающий батыр. В глазах его - могучий ум, в руках его - не знающий устали меч, с ним верный его друг Акбузат.

Но стала одолевать Урал-батыра усталость, все чаще думал он, что война эта нужна только ему и никому более, что люди забыли о нем в отчаянной попытке хоть как-то обжиться на голых, безжизненных скалах, одиноко торчащих в море.

И вот однажды, когда он преследовал дивов, наперерез отступающим врагам выскочили какие-то люди.

С могучим криком напали они на дивов и искрошили их на мелкие кусочки. Удивился Урал-батыр, задумался - что это за помощники объявились у него? За многие годы не встречал он человека, рискнувшего поднять меч против врагов людей.

А в это время смельчаки приблизился к нему. Один из четырех юных батыров, что скакали впереди, смело вырвался вперед и приветствовал Урал-батыра.

- Я твой сын, рожденный дочерью Катила, Яик!- сказал он.

И второй батыр встал рядом с первым:

- Я твой сын Нугуш, имя матери моей - Гулистан! - сказал он.

И третий батыр сделал шаг вперед:

- Я Идель, твой сын, рожденный Хумай!

Поднял голову четвертый:

- Мать моя - Айхылу, имя моего отца - Шульген. Он брат тебе и враг тебе. Имя мое - Хакмар.

Посмотрел на них Урал взглядом, что проникал в самую суть вещей. Не было места сомнениям - это его дети.

Спешился с коня Урал-батыр, бросился он в объятья сыновей. За годы войны с дивами и змеями не ожесточилось его сердце, хранил он в памяти светлые дни своей юности, и вот к нему на подмогу пришли его дети -живое напоминание о его любви.

- А вы кто будете? - обратился он к четырем батырам, что, спе-шившись, стояли в некотором отдалении от Урала и его сыновей. За них ответил Яик, он спросил:

- Ты не узнаешь их, отец?

- Нет, - протянул Урал-батыр. - Столько всего случилось за эти годы, что уже не припомню, видел я их когда-то или нет.

- Тогда прошу тебя, отец, - пылко воскликнул Яик, - устроим привал, устроим праздник в честь нашей встречи. Ведь мы привезли тебе гостинцы с родины, подарки от наших матерей.

Видя столь искренний порыв, не стал отказываться Урал-батыр, и они устроили большой привал, отыскав укромное место среди скал и выставив дозорных.

 

 

Что рассказали Урал-батыру его сыновья

 

Утолив первый голод, сняв усталость, принялись они за беседу. Исчезла неловкость первых минут встречи, сыновья Урал-батыра стали чувствовать себя свободнее, да и Урал-батыр немного привык к мысли, что перед ним его сыновья, которых он ни разу не видел. «Уже стали воинами, - думал он, - как лихо расправились с врагами в бою».

Поднял голову Яик, самый старший из сыновей:

- Отец, дозволь рассказать о своих странствиях, о том, как я искал тебя.

Кивнул головой Урал-батыр, комок подступил к его горлу.

Видя одобрение отца, радостью засияли глаза Яика, и он начал свой рассказ:

- Когда мне исполнилось восемь лет, сел я на коня и отправился в путь. Много стран объездил, всюду искал твои следы. И вот однажды увидел такое - расплескалось в некоем месте целое озеро крови, такой яркой, словно пролили ее только что. Земля ее не брала, не принимала, вороны ее не пили, хищные звери, что подходили к тому озеру, отворачивались и бежали прочь.

Когда вернулся я домой, спросил у матери своей, что бы это значило, откуда озеро крови в тех краях.

Не ответила мне мать, лишь горько заплакала. Растерялся и я, не знал, что сказать, что спросить, что за тайная причина побудила ее расплакаться. И потом, сколько ни странствовал по свету, никто не мог ответить мне на этот вопрос - ни стар, ни млад. Лишь один старик седобородый, что в землю смотрел от старости и спины разогнуть не мог, сказал мне:

- Сынок, твой отец для нас все равно что бог, и честь его мы бере-жем как свою. Ты его сын, ты и наш сын. Но и мать твоя нам не чужая. А без согласия ее не откроем мы тайны, поклялись мы в том нашей честью. Возвращайся к матери, сынок, и если откроет она тебе эту тайну - об остальном ты и сам догадаешься.

Но мать не хотела со мной говорить, как ни просил я, как ни умолял.

Она всегда, укладывая меня, напевала колыбельную, от которой я сладко засыпал. И вот однажды решил я не спать и, как ни баюкала меня мать, я не уснул, а только притворился, что сплю. Я думал, может быть, она о чем-нибудь проговорится.

Долго ли сидела мать надо мной или нет, не знаю, только видя, что я уснул, она стала горько плакать, роняя слезы на мою руку. Задумалась, склонив голову, стала сама с собой разговаривать.

- Уехал возлюбленный мой Урал, оставил меня одну. Вернется ли когда - не знаю. Вот и сын вырос, сел на коня, а отец его и не ведает о том. А ведь сын-то один к одному отец - сердце у него богатырское, храбрости и отваги ему не занимать. От своего никогда не отступится. Как же мне рассказать о том, что кровь эту пролил его отец? Расскажу - покинет меня, оставит одну. Потеряла мужа, потеряю сына. Горько мне, горько.

И вот поднялся я на заре, отправился к той луже крови и сказал:

- Вот ты какая, оказывается, кровь!Пролил тебя мой отец! Не потому ли земля не хочет тебя принять, что сделала это рука батыра?

Забурлила кровь, нахлынула на белый камень и раздались такие слова:

- Твой дед, Катил-падишах пленил нас, четырех батыров. По его приказу вступили мы в бой с твоим отцом, и вот теперь мучаемся многие годы. Поезжай к своему отцу, расскажи ему о нашем горе. Пусть найдет, как нас воскресить, чтобы мы смогли встать на его сторону, в бою искупить свои прегрешения!

Вернулся я домой, рассказал матери, что отправляюсь к отцу, что тайна крови мне теперь известна. Не стала перечить мать, не стала отговаривать, только попросила обождать несколько дней. А сама обратилась к вещему ворону, отправила его в путь, а куда - мне неизвестно.

Каждый день выходила она встречать его, и вот на третий день вернулся ворон, принес полный клюв воды. Тогда мать велела ему плеснуть той воды в лужу крови. Вспенилась лужа, и вышли из нее четыре великана-батыра, живых и невредимых.

С ними мать и отправила меня в путь-дорогу, просила передать те-бе привет, если встречу в конце долгого пути. И вот я здесь, прими меня в свои помощники, - сказал Яик, весь сияя от того, что все-таки отыскал отца.

Улыбнулся Урал-батыр, и теплое, доселе неведомое ему чувство гордости нахлынуло на него. Вспомнил он, как смотрел на него отец, когда он отличался в чем-нибудь и понял, каково счастье отцовства.

- Позволь и мне рассказать о своих скитаниях, - взволнованно поднял лицо второй сын, Нугуш. Видя, что отец улыбается ему, он продолжил свою речь:

- Мать моя, Гулистан, в думах о тебе, отец, увяла и уже не могла стоять на ногах. Многие годы она лежала и тихо стонала во сне.

А когда мне было шесть лет, напали на нашу страну Заркум и Шульген. В ужасе бежали от них люди. А змеи затопили нашу землю водой, убивая всех, кого они могли найти. Тогда я сделал лодки, посадил на них всех, кто спасся, а сам смело вступил в битву со змеями. Змеи и дивы решили, что невесть откуда появилось огромное войско. Они же не думали, что это я убиваю их одного за другим.

И вот однажды я встретил Заркума. Он не обратил на меня внимания, ведь я показался ему маленьким ребенком. Но я смело вступил с ним в бой и победил его, искрошил на мелкие кусочки. Вот так, одного за другим, истребил я множество змей, а прочие, испугавшись, сами убежали из моей страны.

С победой вернулся я домой. Мать, с трудом поднявшись, вышла мне навстречу. Положила она руку мне на плечо и сказал такие слова - огнем горят они в моем сердце:

- Нугуш, имя твоего отца - Урал. Рожден был батыром твой отец! А теперь вижу я, что сила его есть и в тебе. Оседлай тулпара, мой сын, найди своего отца, стань ему помощником в битве, стань ему опорой в трудах его.

Указала она дорогу, и вот я здесь.

Умолк Нугуш, а вслед за ним начал свой рассказ Идель, самый младший из сыновей.

- Сколько помню себя, каждый день мать моя Хумай птицей взле-тала в небо, словно высматривала кого-то. С высоты доносились ее причитания:

- Где же ты, мой Урал, что с тобой? Как одолеешь ты дивов и змей, как осушишь море, затопившее землю?

И вот однажды посмотрела она на меня и сказала:

- Ах, если бы пораньше ты родился, если бы ты был постарше! Стал бы ты тогда опорой для своего отца! Как он устал от битв! Как ему одиноко!

В ту же ночь от страшного удара разлетелись двери нашего дворца, и к нам в покои ворвался свирепый див. Из стороны в сторону мотал он страшными головами, хрипел, бормотал:

- Ты ли это, Хумай? Ты ли возлюбленная того, кто страну мою уничтожил, кто камень в скалы метнул, огнем опалив? Ты ли это, Хумай, давшая губителю нашему коня Акбузата, что воздвигает горы на своем пути? Ты ли это, Хумай, кто меч булатный дала тому, кто стал нашим проклятьем? Я швырну твою голову под ноги Уралу, лишу его сил.

Бросился было на мать этот див, но на полпути споткнулся, увидев меня.

Тогда зарычал он:

- Не это ли ребенок того, кто разрушил мою страну?

Мать стояла, не в силах пошевелиться, а я бросился на дива. Огнем хлестал он из одной головы, ядом брызгал из другой, но я одолел его - горло ему сдавил руками, колотил его кулаками.

Упал див, изнемог, рухнул на землю и издох. Кровь того дива затопила весь дворец, до того он был огромный.

Мать моя тогда сказала, просияв от радости:

- Батыром ты рожден, сынок, от батыра-отца. Сердцем ты юн, но духом крепок. Отец твой сражается один, поезжай к нему, стань ему опорой. Пусть враги не достанут его в бою, стань ему соратником, оберегай его.

Сказал свое слово и Хакмар:

- Мать моя - Айхылу, отец мой - Шульген. Тебе он приходится братом. Много он крови пролил, встал на сторону змей, на сторону зла.Тогда Луна, мать моей матери, от позора дочери своей,покрылась пятнами и угасла, перестала соперничать красотой с Солнцем. Великикй Самрау в один из дней исчез бесследно, а мать моя, что была женой того, кто принес всем столько горя, испытала позор, равный которому никто не испытывал.

Однажды она призвала меня к себе, дала мне рыжего тулпара-Харысая, что берегла как приданое, и приказала идти к тебе вместе с Иделем, быть тебе помощником во всем.

Долго молчал Урал-батыр. Глаза его загорались гневом, когда слышал он о тяжких испытаниях, что выпали на долю его детей, лучились радостью от того, что дети его стали настоящими батырами, не посрамили его чести. Наконец обратился он к детям своим с такими словами:

- Рад я нашей встрече, дети мои. И вам рад, батыры, что пришли ко мне с дружбой, не помня зла. Но впереди ждут нас жестокие испытания, ждут нас битвы со страшным врагом. Так пусть же радость встречи окрылит всех нас, пусть даст нам силы бороться и победить! Поразим врага, освободим землю от нечисти, победим Смерть! Принесем спасение роду человеческому!

- Пусть так и будет! - воскликнули сыновья Урал-батыра и их спутники.

- Да будет так! - эхом разнеслось по окрестностям. Вздрогнули дивы и змеи в своих пещерах и норах. Поняли они, что близится их смертный час, что не будет им теперь спасения.

 

 

Как был повержен Кахкаха

 

Много лет уже Кахкаха разорял жилища человеческие, многих он погубил и нигде не встречал отпора. Слышал он, что погиб Азрака, слышал о том, что смерть настигла сына его Заркума. Удивлялся падишах змей. Проглядели, думал, опасность. Попали под огонь, что падает с неба, а то кто же мог их лишить жизни, ведь не Урал-батыр, о котором слышал падишах, что погиб он во время страшного наводнения. Никто не возвращался к нему с вестью о том, что целые страны уже свободны от дивов, потому и чувствовал он себя спокойно. Вот почему решил падишах змей сам разузнать, как обстоят дела. Каково же было его удивление, когда вдалеке увидел он горы. Понял тогда падишах змей, что не обошлось здесь без вмешательства Акбузата, что и Урал-батыр скорее всего жив. Решил он собрать все свои силы и напасть на Урал-батыра. Но его уже заметили и не дали ему отступить. Со всех сторон окружили Кахкаху Урал-батыр и его сыновья. В жестоком бою свалили они падишаха змей. Крича нечеловеческим голосом, барахтался в море Кахкаха, извиваясь всем своим могучим телом. Хвост его метался в небе, стараясь зацепить кого-нибудь. Молнией ударял он в скалы, испуская пронзительный синий свет. И все же не удалось ему уйти, затоптали его тулпары, изрубили мечами воины. Так нашел свой конец падишах змей Кахкаха.

Урал-батыр и его сыновья из тела его сложили новую гору, по-делив заколдованное море на две части. Так перерезали они пути между змеиными войсками.

 

Битва с Шульгеном

 

Не знал покоя Урал-батыр, повсюду выискивал змей и дивов, уничтожал их беспощадно. Знал он, что брат его Шульген возглавил большое войско, собрал всех оставшихся дивов и змей под своим началом, объединил их силой волшебного посоха.

И вот в один из дней среди огня и грома войны встретились лицом к лицу два брата, два смертельных врага. Схватились они в жестокой, беспощадной битве, - битве, что велась не на жизнь, а на смерть.

Со стороны людей выступал грозный воин Урал-батыр, имя свое покрывший славой. Со стороны змей и дивов - погрязший во зле, прославившийся своей свирепостью, не ведающий жалости Шульген.

В руках его посох, в глазах - ярость. Поднял он волшебный посох и первым напал на Урал-батыра. Огнем выстрелил посох, яростным пламенем, от которого не было спасения живущим на земле.

Вихрем взвился Урал-батыр, увернулся от удара, в прыжке ударил булатным мечом по волшебному посоху. Разбился в руках Шульгена тот посох, гром прокатился по небесам и исчезло волшебное море, так что вода высохла во мгновение ока, только в одном месте осталось озеро.

Дивы сразу же обессилели, стали прятаться кто куда, обратились в позорное бегство.Хакмар, сын Шульгена, видя, что отец его упал, подскочил к нему, замахнулся мечом, желая отрубить ему голову. Но Урал не позволил свершиться такой несправедливости, ибо никто не может лишить жизни того, кто дал ему жизнь.

 

 

Как судили Шульгена

 

На широкой поляне собрались люди. Собрались, чтобы судить Шульгена. Бледный, с трясущимися от страха губами стоял Шульген перед теми, кто победил его в честном бою.

Среди тишины, наступившей так внезапно, раздался твердый голос Урал-батыра. Обратился он к Шульгену со словами обличения и укора:

- С детства таилось в тебе коварство, еще ребенком не послушался ты запрета отца, тайком испил крови. Тогда отвернулся ты от добра, так ты принял сторону зла.

В друзья себе выбрал ты дивов, а к людям повернулся спиной, сделал их своими врагами. Зло именем твоим, а сердце твое окаменело. Отец стал тебе чужим, материнское молоко превратилось в твоей утробе в яд.

Мы с тобой вместе выступили в путь, и я думал, что мы всегда будем вместе. Никогда не перечил я твоим желаниям. Девушку ты выбрал - я уступил, коня облюбовал - я не был против. Захотел славы - и здесь я не стал противиться твоему желанию, отдал тебе волшебный посох, не пожалел.

А ты отплатил злом за добро! На добро закрыл ты глаза, поверил нечистым, лживым речам дивов! Страну опалил огняем, затопил водой, погубил многих и многих!

Что же, теперь ты понял, что добро всегда побеждает зло? Ты понял, что человек всех на земле сильнее?

И сейчас я тебе говорю - если ты головы своей перед людьми не преклонишь, если при встрече с отцом не признаешь своей вины, если слезы людей не примешь на совесть свою - сотру тебя в порошок!

Голову твою, словно точильный круг, зашвырну за высокие горы! Душу твою, крохотную, словно мотылек, обращу в ночной туман! Тело твое окровавленное захороню на горе, что возникла из тела Азраки!

Никто и никогда не узнает, где ты похоронен. Станешь ты черной скалой, с которой орлы будут высматривать жертву, под которой змеи будут хорониться от палящего солнца! Ни травинки, ни деревца не вырастет на твоей могиле, потрескается та скала от солнца и дождя!

Испугался Шульген, что Урал и вправду убьет его, стал умолять брата:

- Позволь мне омыть лицо свое в озере, что осталось от моря. Буду я всегда с тобой, с людьми буду дружить! Стану батыром страны, обрету человеческое пристанище, буду братом тебе настоящим! Увижу вновь отца и мать, поклонюсь им, попрошу у них прощения.

- Озерная вода не отмоет твоего лица, налившегося кровью, - мед-ленно проговорил Урал-батыр. - Люди, видевшие от тебя столько зла, не сделают тебя своим другом. И сердце твое ядовитое не оттает само по себе.

Но если ты захочешь стать другом для людей, стань тогда врагом их врагов, омой свое лицо в их крови, словно в озере. Пусть сердце твое заноет, пусть тело твое иссохнет, пусть в страданиях очистится твоя душа! Пусть черная кровь твоего сердца снова станет алой, человечьей! Только в бою с врагами рода людского снова станешь ты человеком!

Молчал угрюмо Шульген, страх сковал его жилы, кровь застыла в венах. Понимал он, что близка, как никогда, Смерть, он уже чувствовал ее прикосновение. Страх придал ему силы, и он заговорил. Заговорил умоляюще, едва сдерживая слезы:

- Лев, на котором я ездил верхом, дважды споткнулся. Дважды ударил я его. Ударил так, что выступила кровь. Искры посыпались из его глаз, и он упал к моим ногам.

И в третий раз он споткнулся и посмотрел на меня с мольбой. Поклялся тогда мой лев, что больше не споткнется, и я не стал его бить, не стал ругать. Вот так и твой брат Шульген дважды пропадал, уподобившись льву, вселил в твое сердце тревогу. Но теперь обещаю тебе пойти войной на дивов и змей. Поцелую землю в знак нашей клятвы, стану другом людям.

Вздохнул с облегчением Урал-батыр, согласился он со словами Шульгена, сказал:

- Смотри же теперь - когда черной ночью ты убивал людей, не ду-мал, что взойдет луна, а вслед за луной наступит черед солнца. Теперь своими глазами ты увидел, что для людей настал светлый день. Твой падишах Азрака повержен в бою, все твои змеи и дивы разбежались кто куда. Теперь для них настала черная ночь.

И так будет всегда, потому что никогда зло не победит добро! И если ты и вправду возьмешь пример со своего льва и больше не споткнешься, я буду ждать от тебя только добра. Ради отца нашего, помня о матери нашей, испы-таю тебя еще раз, исполню желание твое.

Проводил Урал своего брата в путь. Долго смотрел он брату вослед, и на лице его то проступала тень сомнения, то загорался огонек надежды. Однако никто не мог ему сказать, что сулит завтрашний день, и встретятся ли они с братом, и где это будет, и как.

 

 

Как Урал-батыр встретил бессмертного

Посветлело у всех на сердце, когда побежденный Шульген скрылся из глаз. Оглядел тогда Урал-батыр своих сыновей, оглядел батыров-товарищей по борьбея, что сражались с ним в последней битве с врагом. Отер он пот с лица, улыбнулся:

- Радуйтесь! Мы победили тех, кто принес горе и страдание на нашу землю! Мы прогнали кровожадных дивов и змей, истребили их! Вечно будут помнить о том высокие горы.

А теперь настало время победить Смерть, что невидима глазу! Пойдемте же, наберем воды из Живого Родника, раздадим ее людям - от болезней, от напастей спасем всех, кто живет на свете, всех сделаем бессмертными!

Радостно приветствовали его люди. А когда крики поутихли, вдруг все услышали стенания и вздохи. Стали переглядываться люди, недоумевая, кто же может так страдать, когда все радуются?

И тогда увидели они старика, что брел к ним, еле-еле передвигая ноги. Он был так стар, что каждый шаг давался ему с трудом. Потому и стонал он, словно пытали его дивы и змеи.

На ходу гремели кости его, тело иссохло, как иссыхает деревце, лишенное коры в знойный день. Громко призывал он Смерть избавить его от мучений.

Стали расспрашивать старика, и тогда рассказал он, стеная и плача:

- Я живу так долго, что не помню, когда родился на свет, кто мои отец и мать, где я жил в свои детские годы. Только помню я времена, когда отцы не признавали своих детей, а дети- своих отцов, когда люди ни стыда, ни совести не ведали.

Потом настали иные времена - их я тоже помню. Стали люди собираться вместе, жить парами.

Помню я, как сильные племена стали нападать на слабых, помню, как дивы и змеи преследовали людей. Стали они похищать людей, одних обращали в рабство, а других съедали, отращивая себе головы. Род людской тогда рыдал кровавыми слезами, дивы и змеи стали его владыками, простерли они десницу свою над страной, заслонили собой небо.

Был я тогда юн, о Смерти не ведал, а когда Она пришла в наши края, задумался. И вот о чем я подумал тогда - настанет на земле такой великий день, когда родится великий батыр, который истребит всех змей. Тогда-то, думал я, залечатся все раны, улыбки появятся на лицах измученных людей, тогда настанет время великой радости. И вот чтобы дождаться этого дня, чтобы побывать на великом пире в честь освобождения от змей, из Живого Родника испил я воды.

Когда Смерть пришла за мной, ничего она не смогла поделать. Рядом со мной лилась кровь, Смерть хватала меня за глотку, нож приставляла к сердцу, но я не поддался ей.

И вот дождался я светлого дня, пришел на ваш пир. Радостные лица ваши увидал, теперь и умру без сожаления.

Но Смерть, которую я призываю, не спешит на мой зов. Сказала она:

- Испил ты воды из Живого Родника, теперь вовеки не возьму твоей души. Силы твои иссякнут, но ты будешь жить, тело твое истлеет, изъеденное червями, но ты будешь жить. Напрасно ты ждешь избавления от мук!

И снова заплакал старик от обиды и бессилия. Наконец он кое-как превозмог себя, отер слезы рукой, сказал:

- О мой егет, Урал-батыр! Ты оказался настоящим батыром стра-ны, отвоевал ты землю, теперь будет где жить твоим потомкам. Прислушайся к моим словам, достоин примером стать мой опыт.

И вам, люди, говорю я эти слова! Не обрекайте себя на муки, как это сделал я, не поддавайтесь желанию жить вечно!

Мир - это сад, все живое растет в том саду, и поколение сменяет поколение, одни оправдывают ожидания, другие позорят, а между тем украшают собой этот сад.

То, что Смертью мы называем, то, что злом привыкли считать, лишь только вечный порядок вещей. И в саду слабые, отжившие свой век растения пропалывают безжалостной рукой, очищают от них сад. Не пейте из Живого Родника, не ищите бессмертия себе - есть на свете только одно, что не умирает и остается вечно молодым, что составляет красоту мира, что украшает наш сад - это добро.

В небо вознесется добро, в воде не утонет добро. В огне не сгорит добро, неустанно живут добром! Оно превыше всех дел, станет добро и для тебя, и для всех людей на свете источником вечного бытия!

Услышал эти слова Урал-батыр и открылась ему великая тайна жизни, великий ее смысл. Оглядел он безжизненную землю, дикие скалы, что взгромоздились над поверхностью исчезнувшего моря - на эти безобразные скалы, лишенные покрова, на пустыню, в которой ни зверю не укрыться, ни человеку не найти себе приюта.

И тогда отправился он к Живому Роднику, и осушил его одним могучим глотком. Но не стал он воду ту пить, но оросил ею землю, что лежала как безжизненная пустыня.

Брызнула во все стороны живая вода Родника, и тогда вояскликнул Урал-батыр:

- Пусть зазеленеют горы и леса, пусть птицы воспевают мир, что пришел на землю! Пусть враги, что сбежали под землю, укрывшись в мрачных ее глубинах, завидуют красоте земли! Быть нашему саду достойным жизни, быть нашей стране достойной любви! Пусть сияет наша земля на зависть врагам!

Сказал эти слова Урал-батыр, и все вокруг зазеленело, покрылось цветами, зашелестело листвой. Куда больше воды живой попало - поднялись могучие вечнозеленые сосны и ели, куда меньше воды - зашумели дубравы и нежные липы.

- Мир пришел на землю! - пела листва.

- Мир пришел на землю!- пела трава.

Цветы, улыбаясь, склоняли свои прелестные головы, и соловьи пели до рассвета хвалу тому, кто победил змей и принес на землю радость и счастье.

 

 

Шульген снова берется за злые дела

 

Настигла в дороге Шульгена поразительная, ошеломляющая новость - нет больше на земле Живого Родника! Выпил его Урал-батыр, всю воду раздарил земле, чтобы цвела во веки веков, чтобы радовала род людской.

День и ночь думал об этом Шульген, ехал он по горам и долинам поклониться отцу и матери, как и обещал Уралу. Но мрачные думы не оставляли его.

Думал он о том, что нет теперь на земле бессмертия, и, значит, можно победить род людской, заставить его склонить голову перед ним, Шульгеном, повелителем подземного мира.

- Отныне моя помощница и заступница на земле - Смерть, - думал Шульген. - Она поможет мне сживать со свету людей!

Нет, не поедет он к отцу и матери, есть у него дела, которые про-славят его, да так, что всему миру будет тошно!

Решил так Шульген и сгинул с лица земли, отправился он в мрачные глубины подземного мира собирать остатки дивов и змей под свое начало.

 

 

Последняя битва Урал-батыра

 

А люди стали понемногу привыкать к мирной жизни, забывая о мрачных временах войны. Обрели люди жилища, стали люди ходить друг к другу в гости, устраивать веселые игрища. Стали знакомиться юноши и девушки, стали влюбляться, стали люди родниться друг с другом. И зашумели, заиграли по всей земле свадьбы, повсюду стали слышны радостные песни. Наконец-то люди вздохнули свободно.

И тут неожиданно стали приходить известия, одно страшнее другого.

Пошла, говорят, девушка за водой и не вернулась. Отправился, говорят, юноша в лес и пропал - ни весточки, ни следа.

Копились эти известия, и вот всем стало ясно - это дивы и змеи начали новую войну против людей. А во главе их снова стоял Шульген.

В страхе пришли люди к Урал-батыру, молили они одолеть эту на-пасть.Тогда Урал-батыр собрал всех людей, что жили на земле, взял их под свою защиту.

Дивы, узнав о том, перестали появляться на земле, хоронились они в подземных пещерах, куда людям вход был запрещен. Стали они копить силы, чтобы снова напасть на людей.

Но Урал-батыр не стал дожидаться, когда дивов станет так много, что они не побоятся выйти на поверхность земли, покинут свои тесные убежища. Он собрал своих батыров, поставив во главе войск Иделя, Яика, Нугуша и Хакмара, сына Шульгена.

Горько было у него на душе, хотел он отомстить Шульгену, уничтожить его вместе со всеми дивами-приспешниками.

Отправился Урал-батыр с верным Акбузатом к озеру, что осталось от волшебного моря дивов. В нем затаился Шульген со своими дивами.

- Выпью это озеро до дна, освобожу род людской от нечисти! - ре-шил Урал-батыр. Стал он пить воду озерную - закипела вода, забурлила. В страхе завизжали, заголосили дивы. Пьет Урал-батыр воду, и дивы вместе с той водой попадают в его нутро, грызут печень и сердце.

Почувствовал Урал-батыр, что плохо ему стало, выплюнул озеро, а сам, не устояв на ногах, повалился наземь.

Выскочивших дивов тут же прикончили сыновья, но своему отцу они уже ничем не могли помочь - ослабел Урал-батыр, сила ушла из его тела.

Собрался народ возле смертного ложа батыра, ждали люди, что скажет им напоследок их батыр, каким будет его последнее слово.

Приподнялся батыр и услышали люди его завет:

- Вода, что таится в озерах и впадинах разных, всегда будет прино-сить вам беду. Там всегда будут таиться дивы и всякая нечисть. Воду ту не пейте, иначе дивы проникнут к вам в нутро и уничтожат вас.

Я, гордый своим богатырством, не ценил помощников, хотел сам освободить вас от дивов, и вот умираю.

Народ мой, хочу сказать тебе такие слова - не бери себе в попутчики зло! Пусть сердце у тебя - сердце батыра, пусть рука у тебя - рука батыра, но пока не постранствуешь, не повидаешь мир, пока не станет сердце твое отважным - не делай ничего, не посоветовавшись с мудрыми людьми.

К вам мое слово, дети мои! На землях, что я освободил от дивов, устройте счастье людей. Чтите старшего по годам, не пренебрегайте его советами. Чтите молодого за молодость его, ни лишайте его своего совета и участия.

Оставляю вам своего коня и свой меч - только отважному покорятся они, только в руках батыра страны будет он сверкать, как молния.

Матерям вашим передайте, пусть не держат на меня зла, пусть простятся со мной миром.

А всем вам скажу так - пусть добро будет вашей опорой, вашим спутником в пути. Не сторонитесь добра, не торите дорогу злу!

Сказал так Урал-батыр и умер. И в глубокой скорби весь народ низко- низко склонил свои головы.

В тот же миг с неба упала звезда, и Хумай узнала, что мужа ее нет более в живых. Вновь надела она свой птичий наряд, прилетела из-за гор, из-за лесов, из птичьей своей страны.

Поцеловала она мертвого Урал-батыра в губы, сказала:

- Ах, Урал, мой Урал, не застала я тебя в живых, не услышала по-следних слов твоих, не смогла облегчить твою печаль. В юности встретила я тебя, лишь для тебя сбросила птичий наряд.

Когда пошел ты на битву против злодеев-дивов, когда оседлал Акбузата, а в руки свои взял булатный меч, я провожала тебя в бой, и была я тогда самой счастливой на свете. А теперь что же делать мне?

Пусть люди зовут меня Хумай, но своего наряда птичьего я уже не сброшу, не стану тешить мужские взоры. Нигде и никогда не найду я такого, как ты.

Буду я птицей вовеки. Снесу яйцо, будет то дитя птицей белой, как чистые твои помыслы, мой Урал!

Похоронила Хумай Урал-батыра. Его могилу вода не зальет, огонь не сожжет. На высокой горе та могила, на вершине, что поднял Урал из моря.

Улетела Хумай, скрылась из глаз. А гора осталась. И скоро стала она именоваться Урал-гора. А потом и всю страну стали называть его именем - Урал.

 

 

Как появились на Урале лебеди

 

Много-много лет спустя на могилу Урала спустилась с небес диковиная птица. То была Хумай.

Соскучилась она по своему батыру, вот и прилетела на легких крыльях. И не одна прилетела, вместе с ней целый выводок белых птиц - лебедей. Люди, зная, что это дети Хумай, не трогали лебедей, не охотились на них, а мясо лебединое стало для них запретным.

А Хумай, видя это, осталась жить на Урале, тяжко было ей в своей птичьей стране. Прослышал о том и бык Катила, что давно скитался по земле в поисках спокойного убежища со своим стадом, вожаком которого он был. Привел он своих собратьев, покорился человеку.

И Акбузат пришел на Урал, привел за собой табуны лошадей. Приручили их люди. Сделались лошади с тех пор верными спутниками людей.

Каждый месяц, каждый день полнился Урал все новыми и новыми животными. В память о том люди разделили время на месяцы и года, и назвали их именами животных и птиц в том порядке, в каком пришли они на Урал - благодатную страну.

И с тех пор Урал стал славен зверьем и птицами.

Однажды люди увидели сияние, исходившее из могилы Урала. Оказалось, что это светится прах батыра. Собрались тогда люди на той горе, каждый взял себе на память горстку его праха. А со временем на том месте образовалось, говорят, золото.

 

 

Как на Урале появились реки

 

И стало на Урале людей, зверей и птиц видимо-невидимо. Все хотят пить, а родников не хватает. Не пить же из озера, все хорошо помнили наказ Урал-батыра о дивах, что живут в водоемах.

Тогда решили люди обратиться к своим батырам - Иделю, Яику, Нугушу и Хакмару.

- Что делать нам? - спросили они.

Задумались батыры, обещали ответить, как только смогут.

Задумался тогда и Идель. Вскоре собрал он народ, сказал:

- Покуда в воде, которую мы пьем, не исчезнет зло, никто не смо-жет жить спокойно. Надо одолеть Шульгена, только тогда будем жить в мире и спокойствии. Только тогда будет воды вдосталь для всех людей.

Поддержали его громкими криками, всем казалось, что победа близка, вот-вот победят они Шульгена.

Когда собралось войско, когда Идель уже хотел было отправится в поход, с высокого неба слетела к нему птица. То была Хумай. Сказала она:

- Когда-то никто не мог себе даже представить, что появится на свет батыр, который дивов победит, из их тел сложит горы, осушит море, свою страну создаст. Но пришел твой отец, и все увидели, что такое бывает.

Разве не говорил он тебе - не пейте воду из озер, чтобы не убить себя? Даже если ты победишь Шульгена, разве вода из его озера станет для людей материнским молоком? Нет, не утолит та вода жажды людской. Потому ищи, сын мой, другие пути - те, что достойны батыра.

Стыдно стало Иделю, не стал он вести войско на Шульгена, не стал идти легким путем. Распустил людей, а сам отправился на высокую гору.

- Достоин ли сын Урал-батыра называться батыром, если народ его страдает? В руках отца булатный меч крошил дивов, сможет ли он сослужить верную службу его сыну? - так думал Идель.

И вот ударил он мечом по горе, и развалилась та гора надвое! Поя-вился из недр той горы серебристый ручей.

Зажурчал он, заструился, запел веселую песню. Добежал ручей до горы Ямантау, что образовалась из тела Азраки. Преградила та гора путь.

В поисках своей судьбы шел следом за ручьем Идель. Снова сверкнул в его руках булатный меч Урала, и развалилась от того удара гора на две половины. Открылся тогда путь роднику, стал он широкой полноводной рекой.

Гора, из которой появился ручей, стала называться Иремель. Гора, которую рассек Идель, стала называться Кыркты.

Прибежали к реке исстрадавшиеся от жажды люди. Не верили они своим глазам, боялись, нет ли в той воде дивов. И только увидев Иделя, поняли они, чьих это рук дело. Утолили они жажду, а затем стали благодарить батыра, который добыл дляя них воду. Реку ту и поныне называют люди Идель.

В благоденствии жил народ в долинах Идель-реки, год от года ум-ножался род, и скоро в стране стало много людей. Тесны теперь просторные долины Идели, не хватает места людям.

Тогда собрались Яик, Нугуш и Хакмар и отправились искать новые реки по примеру своего брата. Один за другим звенели их мечи, и вот увидели свет три новые реки, полные живительной влаги.

Возвратились батыры к людям с радостным известием, и тогда посе-лились люди в долинах четырех рек, каждое из которых стало носить имя одного из братьев- сыновей Урал-батыра.

 

 

***

 

 

Вот и подошел к концу рассказ о жизни и славных делах Урал-батыра. Но добро, сделанное им, не забывается людьми. Нет ему конца, нет ему забвения. Напоминает о нем страна, в которой мы живем, вода, которую пьем, и гордые имена - имена, что светятся в памяти народной, словно звезды в небе.

 

 

Technorati : урал батыр эпос