Александр Банников
АФГАНСКАЯ НОЧЬ
Ночь по закоулкам строит рожи,
Бродят тени - постненькие пасынки.
Звезды не мигают настороженно
На прицеле.
На прицеле у опасности.
Слит с плечом моим ремень Калашникова.
Я есть продолжение курка.
А в России дочь моя калачиком
У жены уснула на руках.
А в России ночь живет для любящих,
Свежим ветром затыкает щелочки.
Лягушатами ныряют звезды в лужицы
На обочинах дорог проселочных…
Чернота оскалилась разрывами,
Дернулся суставом отсеченным месяц.
Как ты притворилась поразительно!
Стой!
Ни шагу, ночь!
На место!
Твои тени неспроста здесь околачиваются,
Завернувшись в ветер, будто в рубище.
Слит с плечом моим ремень Калашникова,
Чтоб в России ночь жила для любящих.
9 августа 1985 года
ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА
Я загадаю на звезду Полярную.
Она живет над нашею поляною.
За тыщи верст в ней - отражение
Моей любимой женщины.
Она сейчас расчесывает волосы,
С лицом крестьянки
Из Российской волости.
С войны,
Ей непонятной,
Мужа ждущая…
Горит слеза - звездою -
Жгучая.
Горит звезда Полярная,
Загаданная.
И луч - рукой из рукава закатанного -
Коснулся лба
уснувшей дочери:
Как изменилось.
Загорела дочерна…
Любимая, с тобою мы полярны,
Но тянется душа
К душе -
Краями раны.
Что сводит твои губы:
Крик или кашель?
Сожми их крепче
В шрамик встречи нашей.
20.08.85 г.
***
Берега этих лет
Круты и обрывисты.
Ты не можешь спуститься
Ко мне
И испить.
Только ветер по травам
Рыскает, рыскает.
Только ночь
На коленях полян синих
Спит.
Коронованы мы
Одною разлукою,
Самодержцы всея любви и тоски.
Ты идешь вдоль теченья
По берегу хрупкому,
А в губах,
Как в ракушке,
Сон - светлый стих.
Родная моя,
Тебе занедужилось?
Родная моя,
Держися реки.
Ветра осталось
На две понюшки.
Разлуки осталось
На две руки.
22.06.86 г.
***
Я своей души мало выплакал,
Но спою о тебе, Россия.
Ты меня у безвременья выкупила,
Искупала в траве и росинках.
Это только в России до свету,
Чиркнув спичкою, будто блесной,
Гениально - древним свитком
Зажигают печь - берестой.
Жизнь свой путь освещает пожарами,
С двух концов заплетает жестокость.
А Россия наполнена жалостью,
Как цветы - росою и соком.
Всем поможет - стихами и силою,
Даже если в ответ видит нож.
Начинается там Россия,
Где кончается злоба и ночь.
Это только Россия способна
Кровь свою пустить для пустыни…
Трет глаза ребенок спросонья:
-Небо красное! Его укусили?
октябрь 1985 г.
ЧЕРНАЯ ГОРА
(сторожевая застава «Галамех»)
Опять у подножья машины горят,
И дым уползает в расщелину червем.
Черная гора.
Черная гора.
Вот так человек ликом чернеет.
Что ты прячешь?
Гранаты? Булыжники?
Где миномет присел на корточки?
Я знаю желанье твое всевышнее -
Тебе прозрачной стать хочется.
Чтобы насквозь пронзало солнце,
Забыли камни вкус кровавый.
Чтобы селились птицы - не стоны,
И шли чередом дни, караваны…
Но гильзы желтеют - позвонки - огрызки.
Кто ты сегодня навеки спешила?
Ты до нутра кровью забрызгана,
Алеет она земляникой нездешней.
Черная гора.
СЕРДЦЕ МАТРОСОВА
Тревожное поле. Гроза.
Дзоты, травою заросшие…
Мне кажется - я разгадал
Сердце Матросова.
…Когда рассветную синь
спалил пулеметный огонь-
Он понял: себя спасти-
Это спасти собой.
Но пули - пылью - осели,
Гранаты - впустую рвались…
Взорвать свое сердце -
Это высокий риск.
Сердце стучало, стучало чаще -
И дзот захлебнулся в агонии…
Не путай риск и отчаянья -
У риска сухие ладони.
ЗНАЧИТ
Из рук рвалась голубая вода.
Прохладная и ловкая.
Деревья небо углубляли,
Вершинами раскачивая облако.
Ракушки прятались резные,
Как звукозапись лета прошлого.
Жуки меж острых трав резвились,
Как невидимки в крошечных галошиках.
Был этот день как символ высшего.
Вокруг была такая небыль:
Кукушка, свое имя позабывшая,
Грачи, изморщившие небо.
И струи с острыми локтями,
Нас колотившие по спинам…
А значит, не замкнутся реки в камень,
Деревья небеса проткнут до сини.
Кусты, петлявшие по-заячьи,
Приютены уже лесами.
Мы помним все - а это значит,
Все это было. И осталось.
РЫТЬЕ ОКОПА
Песок, как вода - жидок.
Да не поплыть - кипит.
На солнце взбухают жилы.
Или в глазах рябит?
Но, по солдатским законам,
Тела, до озноба черные,
Пустыню собой заткнули,
Как пробкою сургучевой.
А галифе значительно
Крылышки опустило.
Ведь были тела начинкою Устал от профессиональной порнухи и хочет увидеть что-то более натуральное? Тогда скорее бросай все свои важные дела и заходи на наш сайт Пердос https://частное-порно.com/perdos . Здесь тебя ждет огромная коллекция самых возбуждающих порно роликов с самыми простыми телками. И никаких силиконовых буферов и постановочных оргазмов. Только реальная ебля!
Все той же пустыни.
Смеялись, песок выливая.
Будто весь день играли.
Лица - как фолианты.
В пыли. И гениальны.
ДРУГ УЕХАЛ
Листья улетают. Наверное, на юг.
Провожаю друга. Не разжать нам рук.
Я его читаю, как строчку на листке.
Защемило сердце, как руку в косяке.
Состав железом лязгнул, как нитку откусил.
Улыбаюсь другу из последних сил.
Пусть увидит он: все хорошо…
Кто-то за спиною встал и не пришел.
Я обратно шел. Себя я убеждал:
Тот, кто за спиной, конечно, убежал.
Может быть напиться? Только мне не хочется…
Обернулся к поезду - стало Одиночество.
ТОВАРИЩУ ПО ВОЙНЕ
Узнаю: растворенный в толпе -
Теплой мякоти пелена и лузга -
Так предчувствуют стену во тьме
Излучением страха - наткнуться.
Узнаю прицельный и дальний
Злой прищур обезвоженных глаз.
И тревогу за обладанье
Той, что жизнью твоей назвалась.
Растворен, будто горечь в вине,
Вопросительный щебень - в растворе:
«Если мир отдыхает в войне,
Значит, я понадоблюсь вскоре?»
Опыт быть пустыней и камнем,
Насыщаться собственным потом,
Обращать негорючее в пламя
И пустыню - доблестный опыт
Поменяем на мирное дело,
И привычки - другими заменим…
Но становится органом тела
Неразвязанный узел сомнений.
1. БЕССОНИЦА О ВОЙНЕ
Я ненавижу войну - ненавижу
Свой первый страх, когда в учебнике истории
Увидел мальчика на вилах -
Как сена клок - зеленый и истошный.
С тех пор я ненавижу человека,
Который мальчика поднял на вилы.
Из прошлого придя тысячелетья,
Он снова здесь - его я видел.
С тех пор я ненавижу войны.
Когда мне полночь псы провыли,
Или когда бывает очень больно -
Я знаю - где вонзились вилы…
Я ненавижу войны, потому что
Гремят у мертвых головы зубами,
Как детские большие погремушки,
И первый раз на них смотреть забавно.
Я ненавижу войны, потому что
Не имут мертвые вины.
Живые - болью мертвых мучась,
Захотят:
- Войны!
…Глаза ко тьме уже привыкли.
Привыкли к правде и крови.
Война - это когда на вилы
Я буду поднят, как клочок травы.
2.БЕССОННИЦА ОБ УШЕДШЕМ ДРУГЕ
Друзья уходят, дни уходят -
Обратно не вернуть.
Хорошее уходит и плохое.
Уходят внутрь.
Приходят весны в свое время,
И ветер дует дурь.
В затылок строятся деревья -
В листву уходят. Внутрь.
Слова! Куда вы, непослушные?..
Вернуться, как соврут.
Нырнут - вот так в часы кукушка -
Обратно, внутрь.
Чернее ночи, глубже ночи -
Не выспаться и не уснуть.
Не стала жизнь моя короче -
Она уходит внутрь.
ПРОЩАНИЕ С АФГАНИСТАНОМ
Я прощаюсь, Афганистан…
Твое имя - рука на затворе.
Кто из нас сильнее устал -
Нету силы об этом спорить.
До границы нас проводил -
И запали, как заповедь, в душу -
Этот пристальный взгляд воды,
Тяжесть поступи Гиндукуша,
И его перевалы надсадные,
И упавшая в пропасть поклажа,
Ожидание взрыва, засады -
Все останется, чтобы однажды,
Подбирая разбитое зеркало,
Отражаясь в осколках дробно,
Вспомнить зарево боли в сердце
От разорванного ребенка…
Я оглох от тишины.
Я ослеп от цветов красных, синих…
Словно узел петли, развяжи
Мою память…
Спасибо.
Я иду по неминному полю -
И подошвам отвыкшим не больно…
Лишь трава ничего не напомнит.
Лишь роса ничего не напомнит.
ДО ВСТРЕЧИ
Машины,
На выезд!
Машины, на выезд!
Ночь черной ладонью закрыла глаза.
Ребята, вернитесь!
Живыми вернитесь!
Но кто о смерти сказал?
Закурим «Охотничью» на прощанье?
Но надвое небо ракетой разорвано.
Рукопожатье твое, как перчатку,
Я не сниму до приезда нескорого.
Капсулы звезд.
Взрыв, как рассвет.
Жизнь сохранит, кого нянчила!
От слов и вранья - разут и раздет -
Узнаешь в бою настоящее.
Войдешь ты в ущелье, как в посвященье.
Там немощен страх, и ужас там жухл…
Но дует в душе в тревожные щели -
Ты все же счастливей: я тебя жду…
И чиркнул огонь, как пламень былого
Из тяжких времен пожарищ и лих,
Зияет Россия в очах рядового -
Пыльной Победы неласковый лик.
Ночь миновала. Следы просветлели.
Припадок природы - «афганец» - утих.
Ползет работяга - мураш из расщелин.
Проводим, чтоб встретить.
Встретив - уйти.
КРОВЬЮ ЕДИНЫ
До смертного часа мы все
Кровью едины и живы.
В одну потаенную сеть
Связаны наши жилы.
Татуировке на левой груди
Тлеть и во время мирное.
Спросят: «Зачем она?» -
Нагруби: «Кровь свою рекламирую».
А друга убитого вспомнишь,
Глаза покраснеют от крови -
Соври: «Смотрел на шиповник.
Колючки глаза искололи.
Зачем же ты так убежден,
Что мы в этой смерти повинны?..
Мы долго с тобой проживем
Кровью увиденной,
Кровью едины.
ЧТО ДЕЛАТЬ ЕМУ?
Что делать мне, увидевшему
Пробившую тело пулю?
Упав перезревшею вишнею,
Ты разгадала душу, пуля?
Что делать мне, увидевшему
Тело с ногами поврозь?
Хотелось лизать сладкоежкою
Белого сахара кость.
Что делать мне, услышавшему
Легкий постук, как смеркнет?
Так по стеклу бегут мыши.
Или скребется смерть?
Что делать мне, услышавшему
Предсмертный хрип - мне?
Или проклятье Всевышнему
За то, что его нет?
Что делать мне, узнавшему
Сторожкость шага и страх?..
В ДУКАНЕ
Он нас променяет без риска
На деньги и прочую мену -
На горсточку риса,
Как кашель - сухой и мелкий.
А после детям расскажет
сквозь колотящую дробь
Невыносимого кашля:
-Сегодня дуканщик был добр…
ПЕРЕД КАЗНЬЮ
Неустанно маятник тикает.
Разрастается звук - дыра.
В этой камере очень тихо -
Там враг.
За окном бродят черные кошки
Воплощением мыслей о воле.
А по небу - будто по коже -
Кто-то спичкой зажженною водит.
И когда засовы залязгают,
То в луче, кое-как заалевшем,-
Будто дети, пылинки отплясывают -
Безмятежно.
Безмятежно.
А в глазах его - страшное, словно
Черви, ждущие всепрощенья,
Увидав небеса воспаленные,
Уползают назад -
В щели черепа.
МОМЕНТАЛЬНЫЙ СНИМОК
Колонна тянется. Парит.
Без сигарет я загрустил.
Протягивает свой «Памир»
Теперь знакомый мне грузин.
И речь заводим: мир и дом,
И виноградная лоза…
И бродят - молодым вином,
Тоскою спелою - глаза.
За год хлебнул немало лиха -
Вино зрачков чуть - чуть кислей…
Жарою стянута улыбка,
Как веревочкой кисет.
ВЕРНУВШИСЬ
Полк с операции возвращается.
Все обошлось. Ничего не случилось.
Под колесом - гильзы хрустящие,
Как оболочки красных личинок.
Пробита в кабину прозрачная точка,
Когда уезжали - все было гладко.
Будто в заборе выбит сучочек,
Чтобы ловчее было подглядывать.
Болтает шофер смешное и вздорное,
Качается смех, как высокая ветка.
И только лицо - как будто бы вздрогнуло -
Забыло каким оно было до этого.
ЗАМЕРШАЯ БУРЯ
Предобморочной дымкою окрашены -
Расцветают призрачные розы,
Где - то голубь стонет, а мне кажется -
Стонет от жары сам воздух.
Глубже заползают в землю трещины
В поисках прохлады и спасения.
А ручей - как горло перерезанное -
Истекает каплею последней.
Дерево в лохмотьях серых листьев
Выпрямило ствол и просит небо:
-Небо, дай дождя! Дождя напиться!
Корень мой умрет. Не дам побега…
Съежилась вода и без оглядки
Убегает от застывшей бури.
Засуха ей имя иль проклятье?
Голубь замолчал.
Наверно, воздух умер.
ЦВЕТЕТ ВЕРБЛЮЖЬЯ КОЛЮЧКА
Сколько в тебе смерти, сколько?
Смерч набит песком, как узелок.
Скорпион бутылочным осколком
Проколоть пытается сапог.
Может быть, в песчинке раскаленной
Суть твоя и смысл. Пустыня?
Может быть, в иголке скорпиона
Жизнь твоя хоронится и сила?
Сколько накопила желтой злости -
По песчинке… Люди нанесли ли?
Будто рыбы, разевают глотки
Растрелянные гильзы.
Сколько в тебе смерти, сколько?
Жадный жар и за ночь не отстынет…
Капельками крови на иголках
Зацветет непонятой пустыня.
НА ЛАДОНИ
Мертвое солнце - засохший сосок.
Дорога разрезала гору на доли.
Опять перевал. Дорога. Висок.
Как на ладони.
На чьей - то ладони.
На автоматах руки распяты.
Сустав и курок движутся складно.
Перед глазами плавают пятна
Чужого и вязкого взгляда.
Дорога торопит:
-Медлить не смей!
Солнца осталось на пол-перегона…
Из встречной машины - оборванный смех-
Смех с перерезанным горлом…
Тень удлинилась - тревожная вестница -
Горы нас обогнали -
Ночь наступает - и сверхъестественность
Закружила над нами.
Пусть замолчат теперь замполиты -
Ворон сидит на плече…
Хранимы от бед материнской молитвой.
Как на ладони.
На чьей?
ИЗ ПИСЕМ
Здесь Ковш подвешен вверх тормашками.
А из него течет ночное небо.
Вы, усыпив пораньше Машеньку,
Звезду поймайте в штору - невод.
Пусть это небо будет выше.
Отдайте мысли небесам
Суровой ниткою звезды упавшей
Моя душа пришита к вам.
***
Меж нами - пустыня секунд.
Песчинки лица секут.
Если из глаз просочится
Твоя слеза - потечет
В Шинданд, чтобы песчинка
Мне не проткнула зрачок.
И звезды твои спасут
От пулеметной очереди…
Наша пустыня секунд
Тает в ладошке дочери.
***
Прорастает тело усталостью,
Будто медленной тихой травой.
А в глазах плывут по - русалочьим
Всех оттенков круги - всех тревог.
Только это движение тайное -
Никому незаметно снаружи
То, что руки - как будто оттаяли -
Неохотно сжимают оружие.
И уснуть не дают сны о доме…
Но усталось - не пораженье.
Если в шрамах душа и ладони -
Тем они привычнее к жертве.
НОЧНОЙ ОБСТРЕЛ
(сторожевая застава «Каравангах»)
Сверчки тянут песню уныло - стоячую
Внутри тростникового лога?
Или Земли дыханье свистящее?
Дыханье простреленных легких?
Время, как мышца, задергалась в тике?…
И вдруг
Его вовсе не стало -
Что-то белое накатило.
Я утром понял: из стали.
А ночью казалось кустами сирени,
Мгновенными кустами.
Из ничего вырастали свирепо.
Я утром понял: из стали.
И кто-то надменный над нами встал,
Оградою гор пространство отмерив.
Ночь, раскалясь, расцвела, будто сталь.
Я утром понял: цвет смерти.
И щебетали, как птицы, осколки,
Красные клювы вонзавшие смело
В землю, в тело, в траву подростковую.
Я утром понял: сад смерти.
Но не было страха - цвел смертный сад,
И двигалось тело провидчески мудро…
Оглохли разрывы.
Сильный ослаб.
Я утром понял,
Что это утро.
МАЛЕНЬКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Спи, Машенька, уж вечер,
И сон придет доверчивый,
Как голубые человечки
Плывут в небесной речке.
Спи, Машенька, уж ночь.
Увидишь, как уснешь,
Как поит землю дождь
Из лужицы ладош.
АФГАНСКИЙ ЭТЮД
И эти предметы,
и те
Протирает утро
старательно.
По небу скользнул истребитель -
По зрачку мгновенной царапиной.
Как десять дней,
и как сто,
Продолжиться день по - вчерашнему.
Под ногою моею песок
Изворачивается варанчиком.
Караван многогорбый, носатый,
Ног тонкая сетка
просвечивает.
И горы с верблюжьей посадкой,
Как караван, проекция.
Но только с виду доверчив
Варанчик, слившийся с кочкою…
Дождусь
и вымолвлю вечеру:
-Спасибо, день.
Ты окончился.
ЭТЮД ОТТУДА
Телеграфный столб, будто хобот.
Только что он трубит: боль или хохот?
Что тебе, мать - слониха.
Уже ночь. Ты бы утихла.
Это взрывы в дали?
Иль песок из- под стоп?
Я спрошу у Земли…
Тихо.
Ночь.
Сбитый столб.
09.11.85г.
ПРИЗЫВНИКИ
Поезд дунул, как на палец обоженный.
наш маршрут известный и кратчайший.
Попрощались кто с невестами, кто с женами,
Кто с собой вчерашним попрощался:
«Понимаешь, едем…
Понимаешь, едем.
Долгие прощания на черта нам?..»
Сутки высохли в пути недельном,
Приняли вагона очертания.
Только по ночам в распахнутые окна
Просятся отставшие от поезда
Поцелуй прощальный и, немного окая,
«-отчего признался ты мне поздно?»
Просится несказанное :» Мама,
Я твой сын! В том счастье и удача…»
Поезд сбавит ход на малый.
А слова те дальше, дальше, дальше…
21.09.85г.
ПРОКЛЯТЫЙ ВОПРОС
Многорукий, будто Будда,
Я вертелся у огня.
Думал я о том, что будет,
Если вдруг меня не будет -
Меня?!
Уносились остро искры,
Будто птицам в небо просо.
И к костру прижались мысли.
Как замерзли мои мысли
От проклятого вопроса.
Шевелил золу со злобой
Взглядом, как рукою, точным,
Отыскать хотел я словно,
Под золой ответ свой, словно,
Испеченную картошку.
Вдруг огонь погас и высверк.
Я ищу его слепцом.
От кипенья моих мыслей,
Может быть, напрасных мыслей,
Глаз сварился, как яйцо.
октябрь 1986 г.
«Афганец»!
Спасайтесь , святые !
(Ни облачка на небе, ни тучи)
Шурупом ввинтился в пустыню,
Надавленный дланью могучей.
Внутри его сор, как исподнее
Заноси, пожаром поднятого.
Он с ним проносится по небу,
Сверкали желтыми пятками.
Воистину, небо с Землею
Смешал своей лапищей смуглой,
Воистину, грех и святое
Царят в очистительной смуте.
Сюда, «афганец», подите,
Шныряйте в клетке из ребер.
Какой беспорядок здесь дикий,
Какой порядок здесь робкий.
Сюды, «афганец», шуруйте,
Подергайте нервы, как вымя…
Я чувствую, как пришурупил
Тоску мою, но не вымел.
30.10.85 г.
хххххххххххххх
Мелькают руки, будто в драке.
В солярке прядь
и ворона.
Мир держится на вас,
трудяги!
И держится на вас война.
Товарищ старший лейтенант,
От ваших рук
вокруг
рябое,
Ваш мир,
я думаю,
война.
Вы возражаете:
работа !
Разбить сады назло всем сварам -
Вот ваши ратные труды.
Глаза застенчиво
от сварки
Я прячу,
как от наготы.
Запомню на запястье жилки,
Что бьют, как чистые ключи.
Трудягами живем
и живы.
Запомню,
чтобы научить,
И ваш комбинезон ветхий,
Порезы,
шрамы -
их штук сто,-
Бессоные
малиновые
веки,
Как лепестки целебнейших цветов.
ОДНОПОЛЧАНИНУ
Мы вспомним с тобой -
обхохочемся
Над жарью
и пылью пехотною,
Как мы давились «Охотничьими»,
Хоть не были в жизни
охотниками,
Но не были мы и добычею,
Мы были обычными,
русскими,
Мы были тем необычные,
Что знались
с автоматными
ручками.
Мы вспомним
и, может, поплачем,
Что кончилось все
и не кончилось,
Что в жизни походно - палаточной
Селилось в нас мужество
с корчами.
И как по пустыне, пестованной
Проклятьем и потом,
проехали.
Машина мчалась по сотню,
А мины - в обратной проекции.
А как выворачивал веки
Своих лепестков тот цветочек…
Домой,
к себе в сад
ты навеки
Хотел.
Он не хочет.
Ему милее пустыня
Азиатского желтого тона…
А все ж, согласились,
что красивей
Таких цветов нету
дома…
Мы так наглотались песку,
Что стали часами песочными.
Шуршит песочек секунд:
До дома осталось
вот столечко.
РОЗЫ РЕВОЛЮЦИЙ
Мы идем по пустыне и солнцу.
Минареты,
мечети
и клубы…
Мы в пыли,
мы в угаре,
мы в соли,
И арык,
как отравленный кубок.
Налетевший «афганец» вколачивает
Нас в песок,
как серые гвозди.
Мы в ремни вцепились
Калашниковых
По - бурлацки,
с решительной злостью.
Мы страну эту тянем к свободе,
Забывая об этом подчас.
Только плечи порою так сводит:
Очень много на этих плечах.
Мы пришли сюда пацанятами,
Знали все
и совсем ничегошеньки -
Революцию по году семнадцатому,
А узнали по году
сегодняшнему.
Мы идем по камням ли,
песку ли…
Только друг -
как потеря сознания,
Будто кровь в глаза нам плеснули -
Это розы
цветут
на развалинах.
Видно, кровь наших всех революций
Пропитала розваль паршивую…
Свои головы
к ним
развернули,
Будто маршем почетным
прошли мы.
30.05.86г.
ЗАНОВО УЧУСЬ
Я заново учусь думать
И садиться за круглый стол.
Я теперь не скажу «дуло»,
«ствол».
Я заново учусь плавать
И бояться воды.
По утрам с подушками, как с плахи,
Не поднять головы.
Я заново учусь говорить,
Что думаю, а не скажу
Мне теперь самый вид головни
Душу сажей мажет.
Я теперь разучусь ненавидеть
И бояться стенок.
На кровать себя брошу навильником
Зеленого сена.
Отучусь смотреть равнодушно,
От зубовного скрежета.
Заведу в огромной подушке
Мечты да надежды.
Перекрещу беззвездные лбы.
(сквозняком подует из дула)
Научиться надо любить,
Про завтрашний день не думая.
ТУРКМЕНСКИЙ ХЛЕБ
Были голодны
как все сильные
И уставшие от дорог.
Нам давали хлеб круглый -
символ,
Что добро -
за добро.
Благодарили,
как получалось,
Не зная их языка.
Хлеб золою пах,
и печально
Осыпался золою закат.
И тогда почему-то вспомнилось
Словно «национализм».
Вслух сказал его,
и заполнила
Рот противная слизь.
Замутило -
выплюнул -
зелено,
Да вспомнил о своем куске:
Чем беднее дома
и приземистей,
Тем свежее хлеб
и вкусней.
Брали в руки круглый,
как небо,
И тихонечко,
вполсилы
Мы клялись по - русски хлебом:
-Спасибо,
спасибо,
спасибо.