Габдулла Тукай
      
      
        Водяная
      
      
        (Рассказ деревенского мальчика)
      
      Лето. Жаркая погода. Прыгнешь в речку — благодать!
      Любо мне нырять и плавать, воду головой бодать!
      Так играю, так ныряю час, а то и полтора.
      Ну, теперь я освежился, одеваться мне пора.
      Вышел на берег, оделся. Всюду тихо, ни души.
      Пробирает страх невольный в этой солнечной глуши.
      На мостки, зачем — не знаю, оглянулся я в тоске...
      Ведьма, ведьма водяная появилась на доске!
      Растрепавшиеся косы чешет ведьма над водой,
      И в руке ее сверкает яркий гребень золотой.
      Я стою, дрожа от страха, притаившись и ивняке,
      И слежу за чудным гребнем, что горит в ее руке,
      Водяная расчесала косы влажные свои,
      В реку прыгнула, нырнула, скрылась в глубине струи.
      Тихо на мостки всхожу я, выйдя из листвы густой.
      Что это? Забыла ведьма чудный гребень золотой!
      Оглянулся: пусто, глухо на реке, на берегу.
      Гребень хвать и прямо к дому опрометью я бегу.
      Ну лечу я, ног не чуя, ну и мчусь, как быстрый конь.
      Я покрыт холодным потом, я пылаю как огонь.
      Посмотрел через плечо я... Аи беда, спасенья нет:
      Ведьма, ведьма водяная гонится за мною вслед!
      — Не беги! — кричит бесовка.— Погоди, воришка! Стой!
      Ты зачем украл мой гребень, чудный гребень золотой?
      Я — бегом, а ведьма — следом. Ведьма — следом,
      я — бегом.
      Человека бы на помощь!.. Тихо, глухо все кругом.
      Через ямы, буераки до села мы добрались.
      Тут на ведьму все собаки поднялись и залились.
      Гав! Гав! Гав! — не уставая, лают псы,
      щенки визжат,
      Испугалась водяная, поскорей бежит назад.
      Отдышался я, подумал: «Вот и минула беда!
      Водяная ведьма, гребня ты лишилась навсегда!»
      В дом вошел я: — Мать, нашел я чудный гребень
      золотой.
      Дай попить, бежал я быстро, торопился я домой.
      Золотой волшебный гребень принимает молча мать,
      Но сама дрожит, боится, а чего — нельзя понять.
      Солнце закатилось. Ладно, спать ложусь я.
      День потух.
      И в избу вошел прохладный и сенной вечерний дух.
      Я лежу под одеялом, мне приятно, мне тепло.
      Стук да стук. Стучится кто-то к нам в оконное стекло.
      Лень мне скинуть одеяло, лень добраться до окна.
      Мать, услышав, задрожала, пробудилась ото сна.
      — Кто стучит в такую темень! Убирайся, проходи!
      Что тебе приспело ночью? Пропадом ты пропади!
      — Кто я? Ведьма водяная! Где мой гребень золотой?
      Давеча стащил мой гребень твой сынок,
      воришка твой!
      Одеяло приоткрыл я. Лунный луч блестит в окне.
      Ах, что станется со мною! Ах, куда податься мне!
      Стук да стук. Уйди, бесовка, чтобы черт тебя унес!
      А вода — я слышу — льется с длинных и седых волос.
      Видно, славною добычей мне владеть не суждено:
      Мать швырнула гребень ведьме и захлопнула окно.
      Мы избавились от ведьмы, а не в силах были спать.
      Ох, бранила же, бранила, ох, меня бранила мать!
      Вспоминая стук зловещий, я сгораю от стыда.
      И чужие трогать вещи перестал я навсегда.
      1908
      
        Габдулла Тукай
      
      
        Су анасы
      
      (Бер авыл малае авызыннан)
      I
      Җәй көне. Эссе һавада мин суда койнам, йөзәм;
      Чәчрәтәм, уйныйм, чумам, башым белән суны сөзәм.
      Шул рәвешчә бер сәгать ярым кадәрле уйнагач,
      Инде, шаять, бер сәгатьсез тирләмәм дип уйлагач,
      Йөгереп чыктым судан, тиз-тиз киендем өс-башым;
      Куркам үзем әллә нидән,— юк янымда юлдашым.
      Бервакыт китәм дигәндә, төште күзем басмага;
      Карасам: бер куркыныч хатын утырган басмада.
      Көнгә каршы ялтырый кулындагы алтын тарак;
      Шул тарак берлән утыра тузгыган сачен тарап.
      Тын да алмыйча торам, куркып кына, тешне кысып,
      Шунда яр буендагы куе агачларга посып.
      Сачләрен үргәч тарап, сикерде төште суга ул;
      Чумды да китте, тәмам юк булды күздән шунда ул.
      Инде мин әкрен генә килдем дә кердем басмага,
      Җен оныткан, ахыры,— калган тарагы басмада.
      Як-ягымда һич кеше дә юклыгын белдем дә мин,
      Чаптым авылга, таракны тиз генә элдем дә мин.
      Күрмимен алны вә артны, и чабам мин, и чабам;
      Ашыгам, тирлим, пешәм һәм кып-кызу уттай янам.
      Берзаманны әйләнеп баккан идем артка таба,—
      Аһ, харап эш! — Су анасы да минем арттан чаба.
      Кычкырадыр: «Качма! качма! Тукта! тукта, и карак!
      Ник аласың син аны,— ул бит минем алтын тарак!»
      Мин качамын — ул куадыр, ул куадыр — мин качам;
      Шулкадәрле кыр тыныч, һичбер кеше юк, ичмасам.
      Шул рәвешчә чабышып җиттек авылга бервакыт,
      Су анасыны куарга күтәрелде барча эт!
      «Вау!» да «вау!» да, «һау!» да «һау!» —
      бертуктамый этләр өрә;
      Су анасы, куркып этләрдән, кирегә йөгерә.
      Инде эш җайланды, куркудан тынычландым, дидем;
      И явыз карчык! тарагыңнан коры калдың, дидем.
      Өйгә кайттым да: «Әни, алтын тарак таптым!» — дидем;
      «Сусадым, ардым, әни, мин бик озак чаптым»,— дидем.
      Сейләгәчтен кыйссаны, алды тарагымны әни;
      Курка үзе алса да,— уйлый эченнән әллә ни...
      II
      Яхшы, хуш. Батты кояш. Йокларга яттым кич белән;
      Өй эче тулган иде кичке һава, хуш ис белән.
      Юрган астында йокыга китми ятам мин һаман;
      Шык та шык! — кемдер тәрәзәгә чиертә берзаман.
      Мин ятам рәхәт кенә, тормыйм да кузгалмыйм әле.
      Бу тавышка сискәнеп, торган йокысыннан әни:
      — Ни кирәк? Кем бу? Кара тәндә вакытсыз кем йөри?
      Нәрсә бар соң төнлә берлән, и пычагым кергери!
      — Су анасы мин, китер, кайда минем алтын тарак?
      Бир! бая көндез алып качты синең угълың, карак!
      Төшкән айның шәүләсе, мин юрган астыннан карыйм;
      Калтырыйм, куркам:
      «Ходай! — дим,— инде мин кайда барыйм?»
      һич өзлексез шык та шык! безнең тәрәзәне кага;
      Ул коточкыч сачләреннән чишмә төсле су ага.
      Әнкәем алтын таракны, тиз генә эзләп табып,
      Атты да тышка, тизүк куйды тәрәзәне ябып.
      Су анасыннан котылгачтын, тынычлангач, әни
      И орышты, и орышты, и орышты соң мине!
      Мин дә шуннан бирле андый эшкә кыймый башладым,
      «Йә иясе юк!» — дип, әйберләргә тими башладым.
      1908